– А почему же не взяли, бабушка, – удивлённо спросил он, беря варёную картошину, – ведь очень вкусно?
Старушка, глубоко вздохнув, ответила грустным голосом:
– Потому что совестно им, внучек, из-за того, что они отступают и бросают нас.
Закусив варёный картофель луком, он спросил с набитым ртом:
– Бабушка, но ведь ты же сама сказала, что так надо для укрепления духа. Они же вернутся?
– Обязательно вернуться, внучек, в этом можешь не сомневаться, – ответила старушка, после чего её лицо сделалось совсем печальным. – Только через время, а пока за отступающими, неизбежно придут наступающие, поэтому очень тяжёлые времена нас ожидают, Тиша. Очень тяжёлые.
Глубоко вздохнув, старушка замолчала и со скорбным лицом погрузилась в свои мысли, от чего лицо сделалось ещё более старческим и некрасивым, из-за прорезавших его глубоких морщин. Он прекрасно понимал, что старушка имела в виду фашистов, говоря о наступающих, но в силу своего детского возраста не осознавал, какая страшная угроза нависла над жителями территорий, с которых отступали части Красной армии.
– Слаба я стала на глаза, – сказала старушка, нарушив долгое молчание, – но вроде бы вас двое выскочило из лесу недалеко от оврага? Аль мне показалось?
– Нет, бабушка, не привиделось, – ответил он. – Прохор вперёд убежал, догонять передовые отряды, чтобы там разузнать о моём отце.
– А о своём отце он, что-нибудь узнал?
– Его отец получил тяжёлое ранение ещё в Гражданскую, поэтому колченогий. Вот его и не взяли в армию.
– Понятно, – сказала старушка, поднимаясь с земли. – В таком случае, дожидайся дружка, а я потихоньку пойду к родному огороду, а то ведь пока доберусь, карга старая, уже и солнце сядет.
– Бабушка, может тебя проводить? – забеспокоившись, спросил он.
Старушка, махнув рукой в его сторону, сказала:
– Да что я красна девица, чтобы меня до дому провожать? Я уже, внучек, своё отгуляла, поэтому доберусь, как-нить сама, а ты дожидайся Прохора, покорми его и бегите домой.
Поблагодарив старушку за угощение, он распрощался с ней, получив от неё наказ, передать привет матери и остался дожидаться Прохора в заранее условленном месте.