Диана кашляла, от боли в груди проступили слезы. Она распахнула глаза, судорожно сжав чью-то руку.
– Дина! Прости! – кричал над ухом Леха. Его лицо первым проявилось сквозь пелену слез, потом – лицо бородатого мужчины, чью рука она судорожно сжимала.
Вокруг столпилось много людей. Наперебой твердили, что ей повезло – в одной из отдыхающих неподалеку групп оказался врач. Ее вытащили буквально с того света. Леха выплыл быстро, а вот Диана пошла ко дну. Он нырял за ней, ныряли и другие. Но пока вытаскивали, она нахлебалась и не дышала. К счастью, врач уже был рядом и сразу оказал первую помощь. Если бы не он, сегодня Дианы не стало бы.
Она сидела у костра, словно оглушенная. Мир казался странным, не таким, как обычно – будто нарисованный очаг на камине папы Карло. И Диана даже протянула руку, чтобы проверить, не порвется ли ткань реальности так же, как обычный холст. Но нет, рука прошла сквозь воздух, не причинив вреда мирозданию, и Диана решила, что она просто не в себе.
– Я пойду в палатку, – сообщила она и встала.
– Какая палатка, Дин! – Света почему-то рассердилась. – За тобой скорая уже едет.
Диана не сразу поняла, о какой скорой речь. Скорая – это ведь такая машина с мигалками, на которой возят в больницу? Зачем ей ехать в больницу? Но скорая приехала, и ее повезли. Леха, чувствуя себя виноватым, поехал с ней. По дороге созвонился с ее родителями, и те встретили у приемных покоев в больнице.
Как во сне, Диана проходила по светлым кафельным коридорам, отвечала на вопросы, слушала родителей. Ощущение нереальности не отступало. Она словно наполовину была за гранью этого мира. Точнее объяснить свое состояние она не могла даже самой себе, а другим и не пыталась. Сославшись на слабость и головокружение, она попросила оставить ее одну.
Родители еще долго говорили о чем-то с врачами в коридоре – Диана не вслушивалась, погрузившись в странные ощущения. На соседней кровати спала какая-то женщина, в окно светили уличные фонари, а по стенам бегали отсветы от фар машин. Диана, словно завороженная, следила за тенями, и потихоньку сонливость обволакивала ее разум.
– Ох, – очнулась она резко.
Вскочила и поняла, что сидит на голубом цветастом лугу, по бирюзовому небу плывут пушистые сиреневые облака, настолько яркие, что резало глаза. Но облака ненастоящие, небо ненастоящее, словно на картинах экспрессионистов.