Представьте: ни березок, ни величия –
одна лишь мировая пустота,
и гроздь рябины виснет для приличия
на ветке неразумного куста.
Ночными, полупьяными туристами
взорвутся мегаполисы вот-вот,
и глобалисты с антиглобалистами
сольются в задушевный хоровод.
Затворники сомкнутся с Шестипалыми
и будут космос крылышками длить,
и даже коммунистам с либералами
однажды будет нечего делить.
Мы превратимся в шарики из лития –
предсказывать – такая скука, бл*ть!
Поэзия – не повод для соития,
поэзия должна объединять.
***
Как неуместен, слеп и зыбок
несется снег по пустырю –
я с высоты своих ошибок
на поле белое смотрю.
Сейчас, как в северном Китае,
дождям бы слиться в хоровод,
но снег идет, идет, не тает,
не тает, тает, но идет.
В кругу такого водевиля,
в сезон инфекций и простуд,
тебя как бабочку пришпилят,
и выбор сделать не дадут;
и будешь дергаться беспечно,
свое ругая острие –
жизнь коротка, а значит вечна,
и нет прекраснее ее.
***
Все, переболевшие ковидом,
начинают верить в чудеса,
пандемию выдумал Овидий,
чтоб уединиться и писать.
Снег сегодня чист, как на картине,
даже под приступками аптек,
я вчера была на карантине,
но теперь свободный человек.
По земле все так же ходят люди
с полными пакетами и без,
стоит ли заботиться о чуде,
если воздух соткан из чудес.
Романист с улыбкой Эйс Вентуры
на витрине блещет красотой,
мне ж милей киты литературы –
Достоевский, Чехов и Толстой.
Закупила гору витаминов
и давай о будущем мечтать –
постарею, сяду у камина,
буду Карамазовых читать.
Три большие пламенные птицы
в облаках над городом кружат.
Выпить чаю? Сдохнуть? Удавиться?
Продержаться. Выстоять. Дышать.
***
Я вчера спросила у ольхи,
почему не пишутся стихи,
почему стоит она одна,
никому в округе не видна.
Отвечает: холодно! А так –
никаких панических атак,
никакой душевной темноты