– Перила свободны!
Повторный клич рассек пространство, достиг его ушей, заставив поморщиться, и унесся ввысь, к перегибу, где сияющая синью лента четырехсотметрового водопада вплеталась в столь же синее озеро, под бескрайним синим небом.
Ниэль быстро поднялась к нему, сняв по пути всю страховочную навеску. Встегнувшись к нему в станцию, она оказалась рядом, прижавшись к нему своим телом.
Флэт утонул в ее диких ярко-желтых глазах.
Ниэль подождала несколько секунд, потом прижала его голову к своей, жмурясь от удовольствия, пока он целовал ее.
Несмотря на мороз, она была одета лишь в теплые бриджи-самосбросы. Снег сверкал на плотной густой шерсти барсицы, не причиняя ей никакого дискомфорта. Ветер был тоже не способен продуть ее плотный подшерсток.
Пять недель назад, когда они только вступили в этот край холода, она очень быстро, в течение последующей недели, обзавелась густой пушистой шкурой, вместо ее короткошерстного подобия, которое носили все жители теплого Эйоланда.
Флэт не знал, почему так. Он создавал эту расу совсем не такой, как сейчас выглядела Ниэль. Но и сама Ниэль, вечность назад, выглядела совсем иначе, до того, как они попали в Изнанку. Переход едва не убил ее, и изменил как физически, так и психически.
Она оторвалась от него, и он вновь заглянул в ее глаза, одичавшие, без капли разума. В них он разглядел и любовь, и желание.
Господи, подумал он. Лишь бы она не предложила заняться этим сейчас, на стене километровой пропасти, над бескрайней равниной. Конечно, она была не настолько безумна сама по себе, чтобы заниматься любовью по первому зову. С другой – ровно настолько безумна в плане острых ощущений, чтобы предложить сделать это именно здесь. Только потому, что это необычно, рискованно и просто со всех сторон круто.
Она все прочитала в его глазах. В который раз он понял, что несмотря на ее кажущееся безумие, какую-то абсолютную безбашенность, она все равно остается тем, кем была когда-то давно, когда пришла к нему в лабораторию – одним из самых умных физиков своего поколения, несмотря на свою юность.
Ниэль улыбнулась, как улыбалась всегда только ему одному. Игриво провела пальцем по его носу и губам. Ее жест читался однозначно: в палатке он не отвертится.
Впрочем, против палатки он как раз не возражал.
– Я люблю тебя, – сказал он. Сказал как можно более нежно и ласково, как только мог. Потому что и в самом деле её любил.