А потом заговорила система. Тот же ровный, безэмоциональный голос, который был со мной всё это время.
– Добро пожаловать в тестовую зону. Цель: выживание. Ресурсы ограничены. Слушайте задания. Решение задач открывает доступ к еде.
Задачи. Викторины. Загадки. Тогда это казалось почти смешным. Как викторина может стать вопросом жизни и смерти?
Первая задача была простой. "Назовите пять элементов таблицы Менделеева, используемых в производстве электроники". Я открыл рот, чтобы ответить, но он, мой сосед, оказался быстрее.
– Кремний, медь, литий, золото, алюминий!
Голос системы подтвердил правильный ответ, и прямо перед ним материализовался маленький контейнер с едой. Я видел, как он вскрыл его и начал жадно есть что-то вроде плотного хлебного батончика. Это выглядело так, словно он не ел неделю.
А я сидел, глядя, как он ест, и чувствовал, как внутри меня разгорается злость. И голод.
Следующие задачи были сложнее. С каждым разом я понимал, что система не просто проверяет наши знания или навыки. Она наслаивала стресс, заставляя мозг работать в условиях абсолютного напряжения. Я несколько раз пытался ответить, но он был быстрее. Каждый раз.
К четвёртому заданию я уже начал чувствовать отчаяние. Голод разрывал меня изнутри. Холод становился сильнее, как будто система подстраивала среду, чтобы сделать нас ещё более уязвимыми.
А потом голос добавил новый слой.
– В случае неудачи вы можете использовать альтернативный ресурс.
Я посмотрел на него. Он посмотрел на меня. Мы оба поняли, что это значит.
Система создавала условия, в которых самый простой выбор – это предательство. Это была проверка не только на интеллект, но и на человечность. И с каждым часом человечность умирала.
К пятому заданию я уже был готов ударить его. Только чтобы съесть. Только чтобы выжить. Но вместо этого я посмотрел на свои руки. Они дрожали, но не от холода. Я видел, как пальцы сжимаются в кулаки. Не потому, что я хотел сдаться. А потому, что я хотел доказать что-то… системе. Себе. Ему.
– И они говорят о цивилизованном обществе? – пробормотал я вслух.
Мой голос эхом разнёсся по пустоте. Он поднял взгляд. На его лице уже не было страха. Только пустота. И тогда я понял: система сломала его.
А теперь она пыталась сломать меня.
Седьмой день. Счёт времени стал абстракцией. Мы не спали, почти не двигались, экономя остатки сил, но голод был неумолим. Он сжимал мой желудок так, словно кто-то завязывал его на узел, а слабость стягивала тело ледяным покрывалом. Каждый вдох был похож на работу, каждый шаг казался подвигом.