– Быть исключением – просто замечательно, – другой голос, насмешливый, дал о себе знать. Мортимер Мелтон – голос беззаботный, пропитанный самым сильным ядом – смехом. Смехом, направленным на суть жизни, словно она была древним дубом с гнилыми корнями, к которым его смех напрямую рыл себе путь, в самую глубь, чтобы достать зачаток причины всего происходящего на сырой от тихого дождя за окном земле. Мортимер вертел солнцезащитные очки в руках, открывая вид на свои голубые, как самое ясное небо, глаза. С их ярким светом, удивительно невинным и неслабо обиженным, контрастировали темные и страшные синяки под глазами. Смотря на Мортимера, Фэлис сомневался, что тот еще жив.
– Никаких проблем, не правда ли? – продолжал Мортимер. – Ты становишься особенным и можешь ощущать прелести привилегированности, делаешь все, что только душа пожелает.
– А тебя волнует только вседозволенность? – вскинул бровь Фэлис.
– Конечно, – рассмеялся Мортимер. – Иначе жить было бы невыносимо.
“Удивительно, – вновь подумал Фэлис, – как его светлые глаза уживаются с таким грязным ртом.”
Фэлис уж было хотел ответить, но не успел – его открывшийся рот забили чужие слова. То был голос совершенно другой, ранее отсутствовавший, но в конечном итоге дополнивший рассуждения трех юношей, мнения которых никак меж собой не сходились. Тот произнес:
– Умереть от скуки, потому что все испробовал, – это разве не невыносимо?
– Я старше, а он всегда пeререкается, – возмутился Мортимер, смотря вперед на свои друзей. – Теперь такие нравы у молодежи? И куда мораль провалилась?
– Мораль забили до полусмерти, – ответил голос. – И то, что ты родился на пять минут раньше, не делает тебя умнее.
Молодой человек, прежде чем сесть с Мортимером, который, к счастью или к сожалению, являлся его братом-близнецом, положил перед ним на стол толстую книгу, бросив тихое “держи”. Затем он уместился по левую сторону от него.
– А ручка? Внутри была ручка.
– Я ее случайно вытащил, забыл. У тебя ручек мало? – невозмутимо сказал Дилан, раздвигая ноги в стороны.
– Ручки сейчас на вес золота!
– Овидий? – удивился Мэрион, очевидно меняя тему на более его интересующую.
– Это какой класс? – поддержал Фэлис. – Пятый?
– Это жизнь, неучи, – закатил глаза Мортимер, убирая книгу к себе в рюкзак и попутно вздыхая об утраченной ручке. – На этих страницах смысла больше, чем в практикуме Мэриона.