«Кузьмич»-Матвеич вернулся неожиданно и бегом. Запыхался мужик всерьез, мы даже подскочили, готовые стрелять в любого, кто появится у него за спиной.
– Эти твари в деревне, – начал он, жадно хлебая воду из фляги.
– И? – не понял Семен. – Они много где бродят.
– Ефросинья встретила слезами, дочку забрали, говорит, испоганят девку. Приперлись под вечер, а наши только днем в отряд ушли, заступиться некому.
– Так надо идти! – вскочил Семен.
– Вдвоем против пятерых? – с сомнением покачал головой Матвеич
– Не списывайте меня, помогу, я почти в норме, справимся, – твердо заявил я.
– Тогда, – подумав, ответил Матвеич, – надо бегом.
– Надо, значит, надо, – пожал я плечами.
– Лишнее тут оставим, возьмем только по автомату и патроны, конечно.
Мы выдвинулись бегом, по ночному лесу это было опасно, приходилось низко наклонять голову, чтобы случайно глаз о какую-нибудь ветку не выбить. Бежали недолго, минут десять, когда показалось поле и Матвеич уверенно направился в сторону виднеющейся деревни. Небольшая, издали, как мне удалось посчитать, дворов на десять-двенадцать, но она под горку уходит, так что, сколько точно, пока не определить.
Остановившись возле забора одной из хат, Матвеич сделал жест – ждать. Мы с Семеном, держа оружие наготове, смотрели по сторонам, присев на колено. Матвеич, сбегав к хате, вернулся не один.
– Ой, ребятки, выручайте, Алеська ведь малая совсем, что они с ней сотворят ироды?! – причитала тетка, прибежавшая вместе с Матвеичем.
– В какой они хате? – тихо спросил он, пытаясь привести женщину в чувство. Тетка ревела, но старалась сдерживаться, боясь привлечь врагов. Разглядывать ее было некогда, да и темно, но вроде как не старая совсем, кругленькая такая, коса длиннющая, висит не забранной за спиной, а голые ноги, без обуви, блестят даже в темноте.
– Третий дом на той стороне, бывший дом председателя. Он пустой стоял, председателя-то повесили сразу, как эти демоны появились в прошлом году, но дом-то справный.
– Точно пятеро их? – уточнял Матвеич, готовя автомат.
– Ей-богу пятеро, сама сосчитала! – клятвенно уверила тетка. То, что это именно тетка, а не старуха, я уже понял, лет тридцати пяти, не больше.
– Стой, Матвеич, – влез в разговор я. – Обожди.
– Чего? – уставился на меня Матвеич как на препятствие.
– Меня не тронут, я ж пацан еще, зайду спокойно, а вы уже за мной. Надо тихо войти, а то еще девахе достанется. Сколько девочке лет? – вдруг спросил я, обратившись к женщине.