– Я даже не буду спрашивать, кто его
родители, – возмущенно сказал он. – Ивонна, неужели ты не
понимаешь, что это просто охотник за приданым?
– Попрошу не оскорблять моего
будущего мужа, – холодно сказала я.
– Твой будущий муж – Клаус Хайнрих, и
это не обсуждается, – заявил отец. – Именно его хотел видеть твой
дед на этом месте.
– Откуда такая уверенность в том, что
хотел дед? Он что, делился с тобой своими соображениями по
завещанию?
– Да, – неохотно ответил он, – но я
был уверен, что мне удалось его отговорить. Поделить наследство на
три части, вместо того, чтобы завещать все мне! У нас теперь все
активы под внешним управлением! Какое неуважение!
На мой взгляд, это была обычная
предусмотрительность человека, который очень хорошо знал своего
сына и совсем не надеялся на его деловую хватку. Отец постоянно
влезал во всяческие авантюры, оставлявшие его совершенно без денег,
а так есть хотя бы надежда, что две трети состояния не пропадут –
семья жениха Барбары довольно успешна, да и дело Хайнрихов,
младшего из которых прочили мне в мужья, процветает.
– Ничего, потратишь на год позже, –
безжалостно прервала я его стенания. – И чем раньше мы с Барбарой
выйдем замуж, тем быстрее ты получишь доступ к деньгам.
– Ты должна выйти замуж за Клауса, он
тебя любит, – вернулся к прежней теме отец. – Мы с инором Хайнрихом
все обговорили.
– А то, что я его не люблю, совсем не
учитывается? – я чувствовала себя оскорбленной.
Мою жертву не оценили, более того,
требовали принести гораздо большую на алтарь нашей семьи.
– Да у вас, у девушек, все равно
ветер в голове. Это ты сейчас думаешь, что его не любишь, –
недовольно сказал отец. – А поживете вместе пару месяцев, так
счастлива будешь. Уж всяко он лучше этого голодранца.
Честно говоря, я поражалась терпению
Рихарда. На его месте я бы уже давно вспылила и покинула столь
негостеприимный дом, а он молчал и только с видимым интересом
прислушивался к нашему разговору.
– Я выхожу замуж за этого, как ты
говоришь, голодранца, вне зависимости от того, нравится он вам или
нет, – твердо сказала я.
– Если ты сделаешь такую глупость,
ноги вашей здесь не будет! – пафосно вскричал отец.
– По завещанию мне принадлежит треть
дома, – напомнила я. – Так что запретить мне сюда входить вы не
сможете. Но я сама больше не вернусь.