С этими словами я схватила жениха за
руку и покинула родительский дом, сопровождаемая воплями отца о
том, что я должна немедленно опомниться, вернуться и выйти за
Клауса. И все это по кругу в произвольном порядке.
– Не понравился я твоему отцу, –
заметил Рихард.
– Ты же понимаешь, что ему никто,
кроме Клауса, и не понравится, – ответила я.
Беседа с отцом далась тяжело, я до
сих пор ее переживала и пыталась понять, можно ли было повернуть
так, чтобы родители приняли мое решение, а разговор не закончился
разрывом.
– В чем-то он прав. Я действительно
голодранец и, в некотором роде, охотник за твоим приданым. Тебя это
не смущает?
– Это основа нашего договора. Ты
играешь роль моего мужа, я тебе за это плачу, – недоуменно сказала
я. – Что, по-твоему, меня должно здесь смущать?
– Сам факт! – неожиданно он ответил
достаточно зло.
– Если тебя это так волнует, Клаус
смущает меня намного больше, чем расставание со всей суммой
наследства.
– Предлагаю тебе изменить наш договор
следующим образом. Я в течение года играю роль твоего мужа и даю
развод по первому требованию, а с твоей стороны не принимаю никаких
денежных выплат. И жениться согласен только на таких условиях.
– Но, Рихард, – запротестовала я, –
это будет нечестно с моей стороны. В таком варианте я получаю
намного больше, чем ты.
– Поверь, дорогая, я и в этом
варианте получу намного больше, чем ожидал, – сказал он с какой-то
странной полуулыбкой.
– И все равно мне кажется, что это
неправильно, – проворчала я. – Мы же договаривались.
– Я не буду брать у тебя деньги. И
это не обсуждается, – отрезал он. – Итак, твое решение?
– Можно подумать, у меня есть
выбор.
– Выбор есть всегда, – ответил он. –
Между мной и Клаусом, к примеру. Или ты можешь проигнорировать это
требование завещания – ты же говоришь, что деньги тебе неважны.
– Но они важны моей семье.
– Причем намного больше, чем ты, –
заметил он.
На это мне ответить было нечего:
поведение отца, да и не только его, указывало, что получение денег
намного важнее моей судьбы. И все же поступить так, как предложил
Рихард я не могла: это была моя семья, и я любила их такими, какие
они есть.
– Пойдем в Храм, – сказала я.
Я больше не желала говорить на эту
тему. И все же родители уверены, что заботятся о моем счастье. Но
только какое счастье может быть с этим рыжим волосатым
Хайнрихом?