“Ты потерял много крови. Твое сердце бьется так слабо”.
“Выживу”.
“Признай меня своей женщиной, – фиалковые глаза Миалайи призывно мерцали в темноте пещеры, как хищные светлячки, заманивающие на обед мотыльков. – Я пойду за тобой, куда угодно… Даже в наемники”.
“Молчи!”
“Прости, Алайни. Я немного прочла твои мысли”.
“Они настолько доступны?”
“Нет, мне удалось их увидеть через нашу связь”.
“Тогда отойди. Я не хочу, чтобы их увидели все остальные”.
“Не отвергай меня”.
“Тебе нельзя быть моей женой, Миалайя. Ты принадлежишь другому охотнику племени. Если мы сбежим вместе, Рилман будет преследовать нас. За нами начнут гоняться и хозяева охотничьих угодий, в чьих землях мы поселимся. Я не выдержу постоянного страха за тебя и наше потомство. А если я не смогу вас уберечь? А если пока я буду искать добычу, за вами придут? Смогу ли я жить, понимая, что тебя убили или продали в рабство, а наших детей отдали колдунам для жертвоприношений?”
“А вдруг нам повезет, Алайни, и у нас будет счастливая семья?
“Я больше не верю в везение. Меня подвело имя, данное родителями”.
Алайни взволнованно посмотрел на сидящую рядом девушку. Его полное имя – Алатан означало “Сочная Печень Кабана”. Только величайшие охотники племени имели право называть детей именами, заговоренными на удачную охоту и почетную долю добычи. У Миалайи тоже было хорошее имя – “Нежная Шейка Грифонихи”. Имена прочих вампиров стаи звучали намного хуже, вплоть до “Хвоста Болотной Змеи”.
“Куда ты пойдешь? Ты еще слаб для охоты”, – девушка попыталась остановить направившегося к выходу Алайни.
“Я должен найти еду. Успокойся, я буду охотиться за пределами власти Интиная”.
“Но в пределах власти людей. Они застрелят тебя. Прошу, вернись”.
“Я вернусь, Миалайя. Вернусь… сытым”.
Проверив надежность повязки на левой руке и постаравшись отрешиться от боли и ощущения слабости, Алайни мягко соскользнул с утеса.
Варя, Алайни, Игорь
Чарун, большой бурый пес лохматой пастушьей породы, разбудил хозяйку, ткнулся влажным носом в ее свесившуюся с кровати руку.
– Что там? Куница в погребе? – шепотом проворчала Варя, потягиваясь.
Тихо поскуливая, Чарун тронул лапой ее колено.
– Ну пойдем, – уступила девушка. – Веди. Прогоним куницу.
Чарун привел Варю в длинные сени, частично занятые хозяйственным инвентарем, и молча сел у ее ног. Из оконца сеней виднелся летний загон для скота, освещенный тусклой электрической лампой на столбе. Присмотревшись к желтовато-черному полумраку, Варя содрогнулась всем телом и едва сдержала крик.