Тексты - страница 18

Но что заставляет тянуть эту ношу, ходить по кругу – а я уже вырвалась или это очередной оборот, пять секунд для вдоха до погружения? Ну нет, милые тени, я помню вас кадрами фильмов, оттенками, игрой мышц в спазмах боли – я вам больше не дамся, теперь я знаю, что я больше, чем вы.

Хочу и не нахожу причин для отказа себе – мой внутренний загорелый Нью-Йоркский бродяга раскинет кости на Детской горе, любуясь собой и городом. Он будет безумен, но в безумии своем будет честнее младенца. В отсутствии рамок – животным, но свободным и деятельным, несчастным, а значит, счастливейшим.

В мире, где себя смять, раздавить, уничтожить не составляет труда, напротив, доставит удовольствие многим, – будь хулиганом, эгоцентристом, не поддавайся. Не ломай, строй.

Если слова ничего не значат, а дела значат все – что мне сделать, чтобы стать значимой?

В книгах пишут о том, что мы теряем возможность ощутить полноту жизни, имея план. Я теряю мир, когда планы рушатся. Остаются пустые слова из горящего экрана о любви и дружбе, о том, что стало просто галочкой в чужом списке и было важным для меня.

Я препарирую эмоции под лупой сомнений. Бальзамирую это время, чтобы пустить его на опыты. Я напишу нашу историю заново, чтобы не забывать, что ожидания – предвестники боли.

Я прыгаю снова. Держи меня за руку.

В оголенной тьме много нежности. Ты чувствуешь острее, и пусть будет проще задеть, но и коснуться тебя проще. Весь в иголках, но оборона на нуле. Ветер подпевает, вихрями с тобой играют пожелтевшие листья. Ты замечаешь, что трава еще зеленая, хоть и покрыта ледяной проседью.

Смотришь так глубоко в себя, что никакие реплики не заставят сдвинуться с намеченного курса, ты властен и нежен одновременно.

Это нормально, умирать каждую осень и расцветать весной, так чувствуешь единство с миром, не притворяясь, не бегая. Позволяя себе чувствовать то, что чувствуешь, быть тем, кем хочешь быть.

Работаю на солнечных батарейках, даже когда градусы начинают падать ниже нуля, если есть солнце, значит можно улыбаться.

Наблюдаю за собирающимися в путь птицами, последние тренировочные полеты перед большой дорогой. Им открыты все ветра и вся синева, не боясь погибнуть, сквозь бури к неуловимой Ультима Туле, верно?

Я буду вся в черном на перроне провожать поездами хаос своей головы, всех выдуманных.