».
– Час от часу не легче! Черт знает что!
– Федя! Свяжи меня с капитаном экспедиционного судна «Вестник».
– Вестник! Срочно позовите капитана.
– Капитан судна «Вестник» слушает.
– Что там у вас происходит? Почему люди в воде? Почему не организовали спасательные работы? Где Гаврющенко?
– Гаврющенко – также потерпевший. Мы не можем выйти в море из-за отлива и шторма. Как только уровень воды поднимется и шторм стихнет, выйдем на поиски.
– Приказываю! При первой возможности! Срочно начать поиски пропавших людей! Отвечаете головой! Докладывать через каждый час!
– Федя! Срочно соедините меня с вертолетным отрядом!
– Добрый день! Мне командира вертолетного отряда Анохина.
– Анохин слушает.
– Вася, привет! Это Иванов. У нас ЧП. Людей смыло в море в заливе Счастья. 6 человек. Надо выслать экипаж на поиски. Их несет течением в сторону Сахалина. Сможешь послать вертолет на поиски?
– Смогу. Только погода дрянь. Сильный ветер. Вертолеты не летают – все на земле. Опасно.
– Сообщи, когда можно будет организовать спасательные работы.
– Обязательно!
– Федя! Срочно! Вызови мне главного инженера! Пусть он свяжется со всеми портпунктами вдоль береговых поселков на островах Чкалова и Байдукова, а также в поселках северного Сахалина. Пусть примут меры по поиску и спасению людей.
Шамиль плыл спокойно и не рвал жилы, как все. Силы надо было беречь. Скоро начнется прилив, тогда течение понесет их к берегу. Но от холода он был беззащитен. Холод алчно проникал в него, во все клетки, сковывал легкие и тормозил сердце.
– Сдохну, и понесет меня море по белу свету! – думал он с содроганием.
Но жить очень хотелось. Он улыбался, вспоминая яркие моменты жизни. Но улыбка на его лице от холода превращалась в ехидную гримасу. Шамиль был очень добрым и дружественным парнем. Девушки сходили по нему с ума. От него исходила солнечная доброта. Ему хотелось быть полезным во всем. Он окончил Иркутский техникум. Поработал на шахте в Партизанске. Затем ушел с геологами в поле и был незаменимым помбуром. Он жил с нами в общежитии, ходил с нами в походы. Участвовал во всех наших песенных вечерах. И всегда был душой компании. Но к смерти он был не готов, поэтому боролся и плыл, надеясь на прилив. Очутившись на крайнем конце своего существования и погружаясь в себя, он понял лишь одно – что ему очень нужно жить. Наверное, у всех обреченных на смерть имеется такая потребность, что они еще недожили? Недолюбили, недопутешествовали, недонасадили деревьев, недовоспитали детей, недоработали своего дела? Какой-то быстротечный конец? «Всем смертям назло!» – говорят оптимисты. «Всем своей жизни бывает ничтожно мало!» – сожалеют пессимисты!