– Мне кажется, при разводе ты потерял еще больше, – заметил детектив.
– Ты все помнишь. Да, хотели меня развести на половину, благо вовремя подключил толковых адвокатов.
– Кому-то яхты, модели, острова, другим волонтерство, милосердие, Африка. Представляешь, сколько чернокожих детей могли бы пойти в школу, – нарочито вздохнул сыщик.
– Школу она там, кстати, тоже успела открыть. Так что не волнуйся, пошли.
– Золотой человек, – улыбнулся Пинкертон.
– Ты про меня? – усмехнулся Глеб.
– Она.
– А золото-то чье?
– Ты так и не смог к нему философски подойти? К золоту.
– Отец – да, я – нет. Он же все мне оставил, когда отошел от дел.
– Сколько золотых людей вокруг тебя. Может, она тебе просто надоела?
– Как любая жена. Тебе твоя не надоела?
– Скорее, я ей.
– Да, с детективом жить то еще удовольствие. Стоит только подумать, а он уже все знает, все пронюхал.
– Не волнуйся, жена детектива знает еще больше, – улыбнулся Пинкертон. – Ответь мне еще на один вопрос: почему если олигарх, то обязательно яхта, и чем длиннее, тем лучше?
– Яхта – это как мериться куями. Понимаешь?
– А где же фантазия? Неужели больше некуда вложить средства?
– Есть, конечно. Но ведь нужно еще и показать. Редкие машины, дорогие часы, роскошные дворцы, это все понятно, и этим уже трудно удивить. Вот все и ищут неповторимую, чтобы вложить свой куй.
– То есть яхты для девочек?
– Ну конечно, а ты опять про милосердие и Красный Крест?
– Ну, разве нет желания создать что-то грандиозное, на века, чтобы для всех.
– Как ни странно, за благотворительность тоже надо платить. Лошадиный труд. Все равно разворуют, наставят палок в колеса, сломают, а ты еще и виноватым останешься.
– То есть никому это не нужно?
– То есть создавать я готов, работать надоело. Знаешь, мне недавно сон приснился. Я нищий, стою, побираюсь на обочине какой-то улицы, передо мной пустой стаканчик из-под кофе, на дне монета. Вдруг ко мне снизошел Бог, я не в курсе, что он за мной, жалуюсь на свою несчастную жизнь. Он долго слушал, потом спросил:
– Продлевать будете?
– Что именно?
– Вашу прекрасную жизнь.
– Да. Буду.
– Остались только лошади.
– В смысле?
– Лошадью будете продлевать?
– Ну и как, продлил?
– Само собой. Мы бы с тобой сейчас не общались, – рассмеялся Глеб. – Лошадью быть оказалось не так уж и плохо, а дело было на какой-то загородной резиденции, где мой друг собрал всех близких друзей устроить мальчишник перед собственной свадьбой. Мы, конечно, хорошенько там набрались. Шампанское, бассейн, девочки. Ничего не помню, кроме того, что было весело. Проснулся я в ночи, в холодном поту, в голове Бог, а на мне девушка какая-то скачет, хорошенькая. Делать нечего, полночи проскакали, и оказалось, что у нас так много общего, что мы поскакали вместе дальше мимо дома, быта, детей, жены. Ну ты понимаешь.