Смеян спал. Не один. Жидкий свет заходящей луны ласково касался лица юной девы, прильнувшей к его груди. Церемониться Волшан не стал. Гаркнул на всю опочивальню:
– Смеян, беда!
Купец не сплошал. Будто и не похрапывал только что – спихнул девку с постели, велев зажечь свечу, и потянулся за рубахой.
– Быстрее, они скоро будут здесь! – бросил Волшан.
– Ах ты… – не спрашивая, кто такие «они», купец сунулся под кровать – резную, сработанную на византийский манер, и вытащил ножны, из которых выпирала рукоять меча.
– Лушка, беги, буди всех. За реку бегите. Скорее! – прикрикнул на испуганную девку.
Та тихонько охнула и прыснула за дверь, только концы растрёпанной косы мелькнули.
Невнятный гул усилился. Волшан кожей ощущал дрожь земли, по которой молотят копыта лошадей. Хутор – не крепость, осады не выстоит.
Они скатились вниз по лестнице, перемахивая через ступени.
– Сколько людей у тебя меч в руках держать умеют? – на бегу спросил Волшан.
– Четверо, – просипел Смеян и выскочил на крыльцо.
В темноте широкого двора бестолково метались полусонные люди, за его пределами, у ворот мелькнул свет факела.
– Всех уводи, не отобьёмся! – крикнул купцу Волшан, сначала услышав тонкое пение, а потом и увидев огненный след первой стрелы, которая перелетела городень и воткнулась в землю посреди двора, чудом никого не зацепив. Следом за первой, песню смерти и огня завели другие. Они горящими птицами расчертили ночь, и хутор осветился сразу в нескольких местах – это вспыхнула новенькая солома на крышах подворья.
Полуодетый Смеян, с мечом на поясе, срывая голос, чуть не пинками погнал свою челядь к реке, а Волшан рванул к распахнутым воротам конюшни, крыша которой с дальнего конца уже полыхнула весёлыми языками пламени. Из распахнутых ворот, едва не сбив его с ног, выскочил серый битюг, за ним, сшибаясь задами в проходе, вылетели еще два коня.
– Ильк! – заорал Волшан, и в этот миг, показалось, вся близкая степь завизжала, заголосила, завыла, врываясь на хутор.
Конь выскочил из тёмного провала конюшни вместе с клубом удушливого дыма и вкопался копытами, резко встав перед Волшаном. В чёрных глазах играли кровавые отсветы пламени, бока раздувались кузнечными мехами.
– Беги, – прохрипел Волшан и с размаху двинул его по крупу.
Тот взвился свечой, но Волшан уже оборачивался, рухнув на колени. Тяжёлый толчок сердца в груди, и он с рёвом выгнул покрытую вздыбившимся мехом спину. Конюх, последним выскочивший из ворот полыхающей конюшни, сполз по стене, с разинутым в немом крике ртом и вытаращенными от ужаса глазами.