В толпе возникло единичное восклицание:
– Увеличьте моё жалованье, тогда я помогу своему родственнику расплатиться с долгами!
Эта реплика вызвала возмущения:
– Т-с-с, не мешай говорить!
Максимилиан продолжал:
– Пагубна строгость, а снисходительность – преступление; уступить во всем воинам или ни в чем им не уступать – одинаково опасно для государства! Дайте Германику время сформулировать предложения для вас!
Воины почувствовали, что от Максимилиана исходила попытка разрешить конфликт с позиции удовлетворения части требований воинов, они прислушались к нему.
В толпе прокатилось эхом:
– Дайте время…
– Даём время Германику …
Максимилиан вспомнил, у Германика в военном лагере находилась его беременная жена Агриппина и малолетний сын, который был здесь рождён и вскормлен в палатках легионов. Стремясь привязать к сыну простых воинов, его часто обували в солдатские сапожки. Солдатам нравилось, что у полководца в лагере находилась жена с ребёнком, так он казался ближе к простому народу и внушал уверенность в непобедимости римских легионов, ведь в противном случае, стал бы он ставить под удар безопасность своей семьи? В условиях восстания, жена и сопровождающие её слуги, обливаясь слезами, собирались в дорогу, нужно было покинуть небезопасное место.
После произнесения речи Максимилианом, Германик с ближайшим окружением удалились для принятия решения, за ними проследовал наш герой.
Максимилиан позволил себе обратиться к Германику:
– Германик, покажи солдатам то, как они дороги тебе лично, они только этого и ждут, им важно ощутить свою значимость, они хотят проявления должного и заслуженного признания и уважения, тогда они готовы будут уступить. Выведи на трибунал жену и сына, скажи собравшимся, что готов отдать их в жертву ради славы воинов, если они того попросят.
– Ты обезумел?! Без дисциплины солдаты – это озверевшая свора собак! Ты не видел то, как они предлагали мне заколоться собственным мечом для их удовольствия?!
– Они уважают твою жену и воспримут это как жест проявления почтения к ним. Солдаты сами не дадут в обиду твоего сына и супругу, я видел и слышал то, с какой симпатией они реагируют на их присутствие в военном лагере.
После перерыва Германик произнёс речь:
– Жена и сын мне дороже всего на свете, но я часть римских легионов, именно с вами я проживаю путь воина, моя судьба не отделима от вас! И если вы считаете, что моя жена и сын должны быть принесены в жертву ради вашей славы, я сделаю это!