При разрыве контакта с собой ребёнок не перестаёт чувствовать, но запутывается в эмоциональных реакциях и принимает неверные решения о себе, жизни и окружающих людях. Например, маленький человек может решить, что злиться – плохо, а раз он иногда испытывает гнев – значит, плохой. В соответствии с этим «знанием» о себе ребёнок будет выбирать окружение, работу, жизнь.
В детстве отказ от некоторых чувств действительно может помочь выжить в родительской семье. И всё было бы неплохо, если бы по достижении какого-то возраста приходило осознание: «О! Я уже вырос, и мне больше не нужно отказываться от гнева, чтобы не наткнуться на агрессию отца. Теперь я могу сердиться, говорить об этом, использовать гнев себе во благо. Ведь я уже в состоянии за себя постоять». Но к сожалению, чаще происходит совсем наоборот.
Вырастая, мы забываем, что когда-то отказались от гнева и используем привычную схему реагирования в критический момент. Например, обидеться вместо того, чтобы рассердиться и защитить границы. Или сделать вид, что всё нормально и не произошло ничего такого. Или почувствовать гнев и тут же испытать стыд и вину за него. Маленький мальчик, напуганный отцовской агрессией, продолжает жить внутри взрослого человека на протяжении всей жизни. Всякий раз, когда кто-то, даже незначительно напоминает отца, а ситуация – хоть чем-то похожа на детскую, этот Ребёнок будет реагировать самым безопасным для себя способом – разрывом связи с чувствами.
Часто вслед за чувствами отключается и осознавание своих подлинных потребностей – когда вы попросту не знаете, не чувствуете, что для вас хорошо. Впоследствии оказывается затруднён доступ к своим желаниям, стремлениям, возникают трудности с мотивацией. Со временем возникает ощущение проживания чужой жизни, потери смысла, когда «вроде всё и неплохо, но счастья не чувствуется». Депрессия, низкая самооценка, неумение обозначить свои интересы – всё это тоже связано с нарушением контакта со своими чувствами и эмоциями.
В 50-х гг. XX в. в США и Канаде проводились эксперименты по сенсорной депривации. Так, канадский нейрофизиолог Джон Лилли создал специальную камеру, которая наполнялась водно-солевым раствором с температурой, равной температуре тела. Камера была устроена таким образом, что в неё не проникали звуки, запахи и свет. Добровольцы, погруженные в камеру, оказывались лишены любых физиологических ощущений. Через 2–3 часа в таком состоянии люди испытывали все признаки сильного стресса, и у них развивались галлюцинации.