– Здорова, Родион, – сказал Юрка ВДВшник и улыбнулся полу беззубым ртом.
– Здорова, Юр, – ответил я, пытаясь скрыть страх.
Я уже взрослый мужчина, но при виде старого знакомого превратился в того испуганного юношу, которым я был «…цать» лет назад.
– Как дела? Давно тебя не было видно, – сказал Юрка, продолжая улыбаться, а я вспоминал, как все детство мы его боялись, ведь он был старше нас на четыре года, а когда ты ребенок такой разрыв в возрасте кажется огромным.
– Нормально, Юр. Как сам? – спросил я и перед глазами проносились картины прошлого, на которых Юрка потрошил кошек и собак большим армейским ножом. А потом развешивал их тушки на деревьях как гирлянды. Летом воняло ужасно. Юрка был жестоким живодером, и я иногда представлял, что было бы здорово, если бы его, вот так же, тем же армейским ножом.
– И я тоже не плохо, – ответил Юрка. – Ну ладно Родион. Я пойду. Сестра меня ждет. Переживает наверно.
Юрка хохотнул. Развернулся. Начал уходить и в моей голове закралась мысль, что я этому безмерно рад.
– Хорошо, – ответил я и зачем-то добавил: – Еще увидимся.
Когда ВДВшник ушел, я радостно выдохнул. Видится с ним второй раз, мне совершенно не хотелось.
В квартире отца было грязно. Очень.
Воняло протухшей едой и грязным бельем.
Я помылся под душем, стоя в проржавевшей ванне, потом надел чистую одежду, которая была в моей сумке, и решил сходить в магазин. Свежих продуктов в этом мавзолее не было.
Через час, возвращаясь, домой с покупками, я встретил на улице бабушку, продававшую красные розы. Цветы начинали увядать.
– Сынок, купи последний букетик, – обратилась ко мне бабушка. – Жене купи или маме.
– Нет, бабуль. Спасибо. Не надо, – улыбнулся я, пытаясь, поскорей вернутся в квартиру.
В сентябре начинало темнеть в семь и мне не хотелось возвращаться в полутьме, пока алкаши выбираются из притонов наружу, покрывая собой этот город словно сыпь.
– Сыночек, пожалуйста, – не унималась бабушка. – Букетик из пяти роз всего за триста рублей. Очень дешево. Последний.
– Нет бабуль…
– Пенсия маленькая, сынок. Торгую розами, перебиваюсь.
– Хорошо, – согласился я из жалости. – Вот, пятьсот рублей. Сдачи не надо.
Я взял розы, намереваясь их выкинуть за ближайшим углом.
– Дай бог тебе здоровья, сынок, – пожелала мне вслед бабушка.
Впереди показался еще один знакомый. Вот его я уж точно не хотел видеть, но сбежать я уже не мог. Радостно улыбаясь, и выдыхая перегар, он подошел ко мне. Это был мой друг из прошлого – Максим Иларионов.