Вованыч бережно положил ещё горячее сердце в сумку-холодильник. Оно тут же зашипело и начало испускать облачка пара. Старик вновь навис над трупом, кряхтя засунул руку в разрез, что-то ощупал, затем разочарованно вытащил её обратно.
– Ничего. Всё остальное сгнило, – он пару минут помолчал, нависая над телом, затем снял противогаз. Вздохнул и криво улыбнулся мне: – Ну, что, пацан, не пора ли нам домой?
Я кивнул в ответ.
Вованыч
Дорога домой не длинная и не короткая. Она просто есть и все на этом. Путь достаточно долгий, чтобы успеть проголодаться или чтобы суставы начало ломить, но чересчур мал, чтобы успеть обдумать мысль.
Сегодня было довольно тихо, и никто не посмел сбить внутренний монолог, ни мой, ни пацана. А бывало, что какие-нибудь Быки в своих говнодавах понабегут и требуют черт пойми чего, да и угрожать удумают – машут своими клюшками да бритвами. Хотят, небось, денег. А нету денег! Таким добром уж давно не пользуемся, а повадки у них остались. Ну как Быку такое объяснишь? Бык он же неразумный. Так и приходится подмазаться к нему: "Что ты, друг мой? Ну сдались тебе ребенок да старик! А хочешь подарок? Конечно, хочешь. Держи!" – и кидаешь Быку припрятанный давеча камень, а он и рад. Бывало и иначе, попадётся на пути агрессивный Бык, и дым у него из ноздрей валит, и глаз кровью наливается – всё как положено. Тут ты переговорами не спасёшься, подарком не умаслишь. Тут бежать надо. Бежать быстро и не оглядываясь. Быку надоест погоня, он и отстанет. С каждым годом словно больше и больше становится Быков. А делать-то что с ними? Расстреливать? Да не законно же! Зря что ли Общество строили?!
Шли, в общем, тихо. Ветхая лачуга, которую стыдно домом назвать, встретила нас открытой дверью. Непорядок. Кому ж вздумается шастать в доме Мародера? Только Бык способен на брата моего тявкать, да мозгов у него не хватит дверь взломать.
– Ну-ка, пацан, постой, – схватил мальчишку за плечо. Ладонь без труда обвила кольцом тонкую ручонку. Эх, дистрофик мой, где ж еды тебе найти?
Пацан смирно стоял, держа в руках холодильник. Лицо его не отображало эмоций, было совершенно спокойным, но костяшки пальцев, обвивших ручки сумки, побелели – нервничает.
Схватив ржавую грязную лопату возле сарая, бесшумно подошёл к порогу дома. Слышно было изнутри шуршание.