Лиза забрала у дочки коробку с платками и попросила выйти из комнаты и закрыть дверь за собой. Дождалась, пока Кристина скроется в коридоре и рассерженно зашипела, как сосиска на перегретой сковородке. Мне вдруг жутко захотелось сосисок. Руслан запрещал мне их есть. Стоило вспомнить о муже, как страшные взгляды Лизы перестали меня пугать.
Завыв похлеще Кентервильского привидения, я уткнулась носом в подлокотник дивана.
– Кира, о чём ты думала? Ну вот о чём? Иногда мне кажется, что ты застряла где-то в возрасте пяти лет…
– Лиза-а-а…
– Ну что Лиза? Что? Как тебя угораздило? Где твои мозги были?
– Не зна-а-аю…
– Так! А ну перестань выть и расскажи всё толком. Из воплей Руслана я мало что поняла.
– Я сама ничего не понима-а-аю…
Перешла на вой собаки Баскервилей, кусая обивку дивана. Загрызу! Подавлюсь и умру молодой. Хоть стыда меньше.
– Так! – Лиза схватила меня за плечи, повернула к себе лицом и заставила ровно сесть. – Соберись, тряпка! Давай, выкладывай, что ты натворила, чудушко моё…
– Притворилась беременной!
Лиза разжала руки, и я снова завалилась на подлокотник, больно ударившись головой. Вновь заплакала, села, поджав ноги и стала натирать рукой ноющий затылок.
– Ты что?
– Притворилась беременной!
У сестры даже дар речи пропал. Она только хлопала глазами и смотрела на меня, не зная, что сказать. Хватала ртом воздух и закипала. Я едва ли не видела, как ползёт волна жара по лицу сестры. Ещё чуть-чуть и пар из ушей пойдёт.
– Так вот о каком сюрпризе говорили родители…
– Что?! – я забыла про затылок и вытаращилась на Лизу. – Какой сюрприз?
– Такой… Рассказал твой Руслан, видимо, им о твоей беременности.
– Ой-йо… – я схватилась за голову и зажмурилась.
– Советую сразу купить билет в Австралию. Там-то они до тебя точно не доберутся. Хоть поживёшь немного.
Папа у нас был добрый, отходчивый. Искренне любил маму и нас. Мы старались отвечать тем же, а ещё пользовались его мягкостью, когда напакостничав, скрывались у него от гнева нашей мамы.
Ещё в детстве я слышала, что мама у нас «явно родом из Одессы». Тогда я не понимала, причём тут Одесса, если мама из сибирского городка? Став постарше, услышала, что за глаза маму называют тётей Цилей. Сейчас же я могла сказать точно, что таки одесская кровь в маме была. Наряду с совершенной непрошибаемостью, специфическим юмором, мама обладала целым рядом качеств, делавших её уникальной женщиной. Только она могла сначала ласково тебя хвалить, а потом завестись с полоборота и начать сыпать такими фразами, что глаза на лоб лезли. Понятно, что тяжелее всего приходилось папе. Но он научился выключать режим тёти Цили. У него были свои методики, выработанные с годами.