Он тоже любил…
Не вспоминать. Не сейчас. Не стоит.
– Белла, ты меня слышишь? – окликает мама, щелкая пальцами перед глазами. Иногда я забываюсь и теряю нить разговора со своим собеседником, как вот сейчас.
– А?
– Спрашиваю, как дела у Дани на работе?
– Хорошо, – отвечаю буднично. Клиника – его давняя мечта. И она осуществилась при поддержке Азиза Каримовича, который привлек инвестора. И я рада за него, правда. Хоть у кого-то мечты сбываются.
– Вы еще не планируете детей?
Вздрагиваю. Чувствую, как легкая волна боли окутывает прозрачной пеленой. Надо сегодня принять таблетки.
– Мы думаем над этим…
– Дорогая, – мама нежно берет меня за руку, ободряюще ее сжимает, – я понимаю, что последние месяцы выдались очень сложными. Все получилось не так, как ты хотела, но нужно жить дальше. У тебя замечательный муж, который любит и уважает, по нему видно, как ты ему дорога. Не давай ему повода почувствовать себя ненужным.
Дани хороший, добрый. Он подбадривает меня, поднимает настроение. Он по-своему делает все, чтобы я была счастлива. Мы не говорим сейчас о Казиме, как в первый месяц после его смерти. Он не сказал мне, где похоронен брат, знает ведь, что я буду ходить туда каждый день, наплевав на дождь, снег и град.
– Все будет хорошо, мам. Не переживай, – делаю усилие над собой, чтобы голос звучал более уверенно, более счастливо. Маму удается обмануть или она сама хочет обманываться, улыбается шире и радостнее.
– Порадуйте его стариков после такой потери. Если будет внук, Азиз умрет от счастья.
Я улыбаюсь. В глазах застывают слезы. Надеюсь, мама примет их за слезы умиления. Не хочу обещать, что все случится скоро. Может, через год, через два. Дани обязательно придумает для всех причину, почему мы по-прежнему бездетные. А я по-прежнему буду изображать счастливую молодую жену, пряча от всех свое разбитое сердце.
– Так больно? – спрашивает грубоватый низкий голос.
– Нет.
Ответ звучит неуверенно из моих уст. Напряженно. Меня трясет. Он оглядывает мое тело пронзительными черными глазами, смотрит на обнаженную грудь. Словно окутывает взглядом. Не отпускает.
Трясет…
От мускусного восточного аромата, забытого когда-то в детстве.
Трясет…
От прикосновений, которые так чужды и в то же время приятны.
Трясет…
От осуждающего взгляда, обладатель которого застал нас с мужем в туалете.