– Ну-ка не смей мне! – вскакивает со стула Катя и подходит к окну. Рыдать сейчас будет.
Дядя Миша был единственным порядочным мужчиной в жизни матери. Рядом с ним Екатерина была совсем другой. Красивой, заботливой, доброй и хозяйственной. В прежней квартире было чисто и уютно, там всегда звучал искристый смех и пахло пирогами. К сожалению, та невероятная Катя умерла вместе с ним. Несчастный случай – и Ульяна, как и я, осталась без отца. Ей тогда два года только-только исполнилось…
Ставлю чайник на плиту, чтобы накормить завтраком сестру.
– С моё проживи, а потом будешь умничать! – злится мать, разглядывая окраину сонной столицы.
– На меня плевать, так хоть бы про Ульяну подумала, – набравшись смелости, говорю я. – Она уже забыла, когда маму трезвой видела.
– Тресну, Лисицына! – угрожает родительница. – Ты как со мной разговариваешь, дрянь?
Началось… Поднимаю руки, давая понять, что не собираюсь слушать её воспитательную беседу.
– А ну, стой! – выбрасывает сигарету прямо в окно, не думая о том, что наша соседка снизу каждую неделю собирает окурки с клумбы.
Она там цветы выращивает. Вряд ли они могут хоть как-то сгладить впечатление об этой неблагополучной пятиэтажке.
– Сядь-ка. Я это… видела тебя с твоим Данькой, – заявляет, хмыкая.
Я непонимающе жму плечом.
– Дружим мы и что…
– Дружит она. Ты чёй-то слепая, что ль? Не видишь как он облизывает тебя взглядом?
– Мам, – морщусь я. – Не надо. Не хочу слушать эти мерзости.
– Нет уж послушай! Если не хочешь потом как я страдать. Нечего якшаться с этими золотыми детками! Не чета ты им, ясно? – напирает на меня, обдавая запахом водки. – Хороша ты у меня, Лялька, не поспоришь хороша… Худая, белокожая, смазливая, губастая. Мужики таких, ой как любят!
– К чему этот разговор, мама? – хмурю брови.
– Я ж за тебя пекусь, дура! – сжимает мои скулы холодными пальцами. – Чё, подпускала уже к себе кого?
Щёки полыхают, я заливаюсь краской. Горячий стыд затапливает от ушей до пят.
– Ой, чёй-то раскраснелася то! – улыбается гаденько.
Я отдираю от лица её руку. Мне противно, что она поднимает эту тему в таком ключе.
– Ляль, – слышим голос сестры.
Ульяна замерла в коридоре. Стоит, кулачком потирая глазки.
– Иди пить чай, малыш, – отодвигаю стул и сажаю Ульяну за стол.
– Я за подарком для Валеры. Расчеши её, а лучше подстриги, – недовольно бросает напоследок мать, исчезая за дверью.