По правилам участники не должны были знать, с кем встретятся на съемках, до самого старта. Но положение Звезды, к счастью, давало некоторые преимущества, так что у Джэма была возможность немного подготовиться. Он видел снимки Ягда, картины Дэвида Нойлза, фотографии Игмы Дэвис, бои Чейза Андерсона и восстановленную Винсом Чоппером часовню. И только о Бенджамине Харвере и Миккеле Зорге он знал только то, что один – юрист, а второй – бизнесмен.
Бен оказался хмурым и, как показалось Джэму, склонным к меланхолии. А Зорг заявил о себе на полную. Явился на старт за пять минут до начала, но не только не извинился, а сделал вид, что это ему все должны. Спокойно дал оговоренное контрактом интервью, даже нашел время, чтобы поправить волосы – к слову, уложенные в идеальную небрежную прическу. Интереса ради Джэм глянул на его байк – пробег был меньше сотни километров, а резина еще не потеряла своего характерного запаха.
Похоже, Зорг понятия не имел, что такое настоящий мотопрогон. И не знал, что машина должна пройти нормальную обкатку, а перед дорогой длиной в сорок с лишним тысяч километров нужно провести тщательное техобслуживание.
– Эй, Фрейзер! – грубый хрипловатый голос, обращавшийся к нему так бесцеремонно, мог принадлежать только одному человеку. Джэм усмехнулся и откликнулся:
– После всего, что между нами было, Рассел, можешь звать меня Джэм!
– Ну как скажешь, – Рассел подошел, обнял его, от души похлопал по спине совсем не ласково, а так крепко, по-мужски. Это была его фишка – он обнимал всех и всегда. – Как настроение? Зададим жару зеленым новичкам и выпендрежникам?
– Держу пари, мало кто хоть на сто миль от дома уезжал не на самолете, – хмыкнул Джэм и обернулся. – А, парни? Колитесь, у кого сколько за плечами? И дамы, конечно, – он нашел глазами Элли и тепло улыбнулся ей.
– Почти десять тысяч, – тут же ответил Денни и любовно погладил руль своего ладного байка. Он уже был вымазан маслом, а выйдя на стоянку, Джэм увидел, что парнишка скачет вокруг своей машины с тряпкой в руках.
– Не считала, но под полтинник наберется, – пожала плечами Игма. Она натянула на себя нелепый хищнический шлем Зорга и сосредоточенно делала сэлфи.
– Больше полумиллиона, – без тени самодовольства в голосе сказал Зорг. – Дальше просто не считал.
– Да какая разница, сколько? – у Бенджамина Харвера голос оказался под стать внешности: хрипловатый и грустный. Таким только баллады о несчастной любви петь. – Даже самые опытные пилоты роняют самолеты.