Коробейники с атласными лентами наперевес проносили мимо Кати разноцветные платки, сладости, игрушки.
– Яблоки-ранеты, вкусней на свете нету! – задел её плечом первый.
– Кому мыльце умыть рыльце?! – дыхнул в лицо второй.
– Сбитень на меду! Лучший в этом году! Не пей пива кадушку, – выпей сбитня кружку! – хохотнул, подмигивая Кате, последний – низенький мужичок в рубахе до колен.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз.
– Завтра придёшь – нас не найдёшь! Торговлю кончаем – домой уезжаем! – не унимался он, больно толкая её локтем в бок и норовя выплеснуть сбитень из горячего чайника ей прямо на футболку.
Демонстративно отвернувшись, Катя зашагала к торговым палаткам.
Совсем скоро она увидела мамину макушку.
Из-за спин зевак, собравшихся возле её стола, самой мамы видно не было, но судя по восторженным лицам покупателей она рассказывала что-то очень интересное.
Решив побродить рядом пока все не разойдутся, Катя с удивлением обнаружила за соседним столиком трудовика из собственной школы.
Не веря своим глазам, она подошла ближе. И точно. Это был Виталий Сергеевич. В школе он учил мальчишек средних классов вырезать по дереву и выжигать на разделочных досках.
Катя схватилась за телефон, чтобы написать Ваське, но тут же вспомнила, что интернета в деревне нет, а звонить по такому глупому поводу обидевшейся подруге было как-то не комильфо.
Трудовика на ярмарке все почему-то называли Аристархом.
Облачённый в серый холщовый балахон он предлагал всем подряд купить у него серёжки, забавно окал, растягивал слова и всячески пытался делать вид, что постиг мудрость древних славян и теперь обладает какими-то тайными знаниями.
Катя, постоянно ездившая за мамой по фольклорным фестивалям, никак не могла взять в толк, зачем все вокруг притворяются не теми, кто они есть на самом деле. Наверняка все эти люди с утра пьют кофе, а не сбитень. И приехали они сюда на хорошей машине, а не на телеге. Но встретившись друг с другом, начинают изображать из себя древних русов. Зачем?
Взрослые люди выряжаются в странные костюмы, коверкают язык и называют себя дурацкими именами. Она уже лично знала несколько Доброславов, Лучезаров и Любосветов.
Мама говорила, родись эти люди чуть пораньше, их бы звали Угрюм, Худяш и Оладий. Как и положено крестьянам. Но ярмарка кишела князьями и княгинями, волхвами и друидами, притаившимися в тени деревьев. Повсюду бросали славянские руны, пытали судьбу и воздевали руки к небу.