У этого Лероя, наверное, красивые глаза, заметил я. Цвета завядшего газона. Пустые-пустые. Невозможно понять, то ли он еле заметно улыбается, то ли уничтожает тебя этой пустотой. Белки такие белые-белые. Он весь такой чистый. Безупречный, как кукла. И даже шрам на лбу не выглядит последствием студенческой дуэли, а добавлен к образу опытным стилистом. Вся эта беспорядочная укладка волос явно рукотворная и запланированная.
После чашки чая у него пропал акцент, и он заговорил на родном языке.
– Хорошо, теперь ты будешь слушать внимательно, и говорить только правду. Учти: Натали – очень опытный инструктор. Поэтому говори правду и расслабься. Понятно?
Он поправил что-то сзади за поясом. Да выложи ты уже свой очень страшный пистолет на стол, если он там тебе так мешает!
– Чего ж тут непонятного! – я откинулся на спинку дивана. – Нет проблем, я не дергаюсь, веду себя спокойно, и вы тоже успокойтесь, я никуда не убегу (это неправда!). Мы тихо поговорим, без стрельбы и все такое…
– Я начну стрелять, только если ты не будешь отвечать, – успокоил меня инструктор. – Постарайся говорить кратко и правдиво, только то, что думаешь ты.
Я часто-часто закивал, мол, давайте уже, я сотрудничаю.
– Волки. Ассоциация? – быстро выпалил Лерой.
– Санитары леса. Регулируют популяции травоядных. Серые. Поле, покрытое снегом. Они в стае. Подбираются. У них голубые глаза, светящиеся в голубых и фиолетовых сумерках.
Я замолчал. Снег скрипел под ногами, как пакет с картофельным крахмалом, расстилался одеялом вековой лунной серебристой пыли. Рваный кашель еле различаемых боковым зрением среди ветвей далеких деревьев ворон прочерчивал черными штрихами тишину. Герда Шейн. Я не вижу ее. Только помню. Мгновения ее ресниц – как тихий полет филина в ночном лесу. А я… Кто я? Человек? Что я делаю на этом поле? Сейчас узнаем. Я оборачиваюсь назад. А позади меня НЕчеловеческие следы. Этакие глубокие точки и от них траектории в снижающейся фазе движения лап. Эти следы – мои получается. И линия горизонта непривычно высоко. И снег непривычно близко. Каждая крошка снега различима даже в этих уже прочно фиолетовых сумерках.
– Э! Да я и сам…
– Что сам? – помог мне Лерой.
– Да я и сам волк!
Лица обоих мразей осветились невесомыми улыбками типа «ну я ж говорил!». Какие-то из кожаных деталей их одежды удовлетворенно заскрипели.