– И ты…? – Маргарита Романовна замолчала.
– Как видите, жива и здорова. Вы думали, я испугаюсь? А если бы действительно испугалась?
– Нет, если ты Петруши дочь, – тетя серьезно кивнула.
– А чья же еще?
– Ты не понимаешь. Что это было? Кто приходил?
– Кикиморы. Мы поболтали, – Марья Петровна усмехнулась. – Договорились. Мне велено привести пруд в порядок, за это гости обещали рассказать сказку… поинтереснее, чем ваши.
Маргарита Романовна внезапно покачнулась, и Маша испуганно подхватила тетушку под локоть.
– Вам нехорошо?
Тетя помотала головой. И вдруг с силой и слезами в глазах обняла племянницу, сбивчиво прошептав:
– Нашли. Наша. Значит, наша ты, Осининская. Не прервался Петруши род, продолжился.
… Позже они сидели на веранде, угощаясь кофе и свежим пирогом.
– Так то проверка была? – Маша укоризненно покачала головой. Но злиться на тетю почему-то не получалось. У той была своя правда.
Тетя со звоном поставила чашку на блюдце, придирчиво оглянувшись на садовника. Тот усердно трудился неподалеку, стараясь угодить хозяевам и получить прежнюю работу при саде. Первый, кто попросился в старый дом работать. А что? Раз особняк наследницу принял, и остальных людей не обидит. Садовник рубил засохшие яблоневые ветви, обрезал кусты, открывая вид на въездную аллею «Осинок».
– Ты пойми, – со вздохом тихо призналась Маргарита Романовна. – Федор Терентьич, поверенный в наших делах, в поисках наследницы на каких только мошенниц не натыкался. Мы ведь объявление давали, в газету. Просили откликнуться Марью Петровну Осинину, дочь Петра Романовича из «Тонких осинок». Откуда только те девки про наследство узнавали, ума не приложу. Видно, тоже из газет. Отписывались, клялись, что сироты, отца не помнят. Одна до Родовейска добралась, а на пароме у причала самого ее водяной в воду чуть не утянул, еле откачали. Вторая в доме до заката дотерпела, больше не выдержала. Третья… не буду вспоминать даже. Четвертая просто воровкой оказалась. Пятая… А потом Федор Терентьич в клубе на Дарьевской в Великом оказался, там познакомился с графом Опренским. Тот возьми да помяни тебя в беседе, мол, знает одну барышню, тоже Осокину, Марью Петровну. Очень хвалил. Я как про твое ремесло услыхала, сразу поняла – та самая Маша. Да и факты сошлись.
– Получается, граф и тут мне фавор сотворил, – задумчиво произнесла Мария.