Бетонная пыль осела на одежде и коже. Чёрные волосы стали седыми, грязь серыми полосами запачкала лицо, расчертив его морщинами. Рукавицы разобрали до его прихода, потому руки быстро покрылись свежими ссадинами. Андрей кривился и кусал губу. Мигранты издевательски хихикали. Он работал с ними вторую неделю, но до сих пор не знал их имен, не понимал ни слова чужой речи. Тяжёлая лопата отправляла раздробленный бетонно-каменный мусор в тачку. Раз за разом. На ладони вспух прозрачный пузырь мозоли. Кисть пульсировала от боли, и движения Андрея стали неуверенными, медленными. Лопата зачерпывала всё меньше и меньше. Мигранты уже смеялись открыто. Противно ржали, перестали работать и собрались вокруг, изображая его – сгорбленного, с перекошенным лицом. Андрей не сомневается – они специально спрятали рукавицы, как два дня назад согнули его лопату.
На смех явился прораб.
– О… – тяжело вздохнул он. – Работничек…
А потом, вдруг резко рассвирепев, начал орать:
– Вон пошёл отсюда, сука! Ты сюда клоуном нанялся? Бесполезный кусок дерьма! Тут даже чурки справляются, а ты…
Андрей продолжая сжимать лопату, попятился назад, но тут же развернулся и побежал под несущиеся ему вслед маты и хохот рабочих. Забежав за бытовку, он остановился, привалился к ней спиной и медленно сполз вниз. Руки дрожали, сердце колотилось, лицо горело от прилившей крови. Он шмыгнул носом, понял, что сейчас заплачет, и часто заморгал, пытаясь сдержаться. Ему двадцать два. Он уже и забыл, когда так было. Рядом с ногой вдруг приземлился голубь. Нагло закурлыкал раздувая грудь, будто тоже насмехался.
– Да пошли вы все! – вдруг не выдержал Андрей. И не осознавая, что делает, со всей силы сжал черенок лопаты и ударил по голубю. Мозоль на ладони лопнула, от резкой боли он зажмурился до белых пятен перед глазами. А когда открыл, перед собой увидел красное пятно на песке с распростертой в нем птицей. Шея развернута набок, из клюва капает кровь.
Андрей тупо смотрел на птицу, чувствуя лишь странное безразличное спокойствие. А потом откуда-то сзади раздался грохот и пронзительный испуганный крик.
Кричал один из рабочих, самый молодой. Голос звучал так, что Андрей сразу понял – что-то случилось. Он выскочил из-за бытовки и сразу всё увидел.
Прораб лежал под кучей битого кирпича, голова разбита, шея вывернута. Рабочие столпились над ним, что-то причитая, и то трясли его, то пытались приподнять. Один побежал за помощью, но это было уже явно бесполезно. Кровь продолжала течь и бурым пятном впитывалась в кирпичную крошку.