«Мне совсем не весело, детка», – думал он про себя.
– Я лишь хочу сделать тебе приятно, и чтобы ты не так грустил, как всегда… – начала она, повернувшись к нему спиной, почему-то вновь встал у плиты.
Ох, да, она же варила ему кашу!
О, Боже, да Сергей оказался в самой что ни есть придумано-реальном Париже, который случайно произошел здесь – в его квартире, а если быть точнее прямо у него на кухне.
– Какой-то ты в последнее время совсем грустный, – сказала утвердительно, но Сергею показалось, что она говорила вполне серьезно.
– Неужели? – спросил Сергей задумчиво.
Меж тем, во рту задымилась сигарета номер два за это пока что небольшое утро, ведь он проснулся намного позже своей вчерашней возлюбленной.
Между струйками его любимого сигаретного аромата Сергей на мгновение сумел углядеть, насколько стройная форма этой самой Киры, которую, как оказывалось, Сергей совсем не знал, а, может быть, просто недооценивал.
– Конечно, говорю прямо – ты в последнее время чем-то загружен, может, ты заболел? – поставила кулачек на пояс, повернувшись к нему и сдув прядь упавших на ее освещенное первым ярким лучом солнца лицо, чуть сморщившись. – Тебе нужно развеяться. Погулять на чистом воздухе, думаю, было бы достаточно какого-нибудь банального московского парка, главное, чтобы выбраться из этих городских джунглей, даже на такой мелкий кусок природы, как несчастный парк, – она рассмеялась. – Что скажешь, дорогой?
Сергею казалось, что она говорит совсем не искренне, а готовит ему завтрак по-английски без чая – надуманно, обманывая и словно за что-то извиняясь – говоря неправду, ведь она могла задумала его бросить после этого разговора в злосчастный понедельник.
Он не мог ни о чем думать, только об ее идеальной форме, и это его беспокоило больше всего сейчас на свете.
Кофе начало заметно остывать, и Сергей пытался делать первые глотки так, чтобы казалось, будто кофе совсем остыл и стал холодным.
Сергей бы проделал такие же фокусы, обжигая язык, и с кашей, пускай будет она с вареньем или без него.
– В любом случае, я считаю, что сейчас тебе нужно поесть, мой дорогой, – произнесла с каким-то восторженным животным азартом, мгновенно обернувшись к Сергею уже с маленькой тарелочкой в руках, на которой теснилась утренняя горячая с дымкой каша.
«Придется поесть, деваться некуда», – думал он, медленно хватаясь за чайную ложку, как за вымышленный спасательный круг.