–
Ну и живи! Кто тебя гонит? – говорил Алька. – Живи на здоровье! Теперь у тебя всё есть – и мама, и папа… Вот книжки, – он показал на свою библиотеку из двадцати книжек, где в основном были тоненькие «Самбо для всех» или «История дзюдо». – Ты читать умеешь?
–
Не-а!
–
Научишься – прочтёшь. Вот тут стол письменный! Где-то тут фломастеры были – бери, рисуй!
–
Нет! – сказал решительно Колька. – Здесь ничего трогать нельзя. Алёша может обидеться!
–
Да ты что! Он не жадный, ему не жалко!
–
В том-то и дело, – всхлипнул Колька. – Я хочу с Алёшей! И с папой! И с мамой! Чтобы все были вместе – и папа, и мама, и Алёша! Чтобы всех было много – и мам, и пап, и сестрёнок, и братишек, и дедушек, и бабушек…
–
Ну что ты зарядил! Алик теперь занят! У него другая жизнь…
–
Тогда мы уйдём! – упрямо повторил Колька.
–
Никуда ты не уйдёшь! – обозлился Кусков. – «Уйдём»! Никуда вы не уйдёте! Сиди и пользуйся!
–
Иванов! – закричал ему вслед Колька. – Ты чего обиделся? Иванов! Если Алёшу встретишь, пусть домой идёт! Я ему кахей подарю! Пускай скорее идёт, а то мама очень плачет и капли пьёт!
–
Ну, видал? – спросил его Штифт, потупясь, словно он был виноват в том, что Колька теперь жил у Кусковых.– Плачет всю дорогу! Вчера ещё в окно взялся кричать: «Алёша! Алёша!», всю душу вымотал – страдает! А может, слушай, ты это…
–
Что! – закричал Кусков. – Что «это»!
–
Ну это… Назад придёшь? А?
–
Не для того я уходил! Ишь какой! Да у меня сейчас, может быть, только настоящая жизнь и начинается! А этот поплачет – перестанет, от слёз крепче спать будет! Буду я ещё на чьи-то сопли внимание обращать! – кричал Лёшка. – Да если хочешь знать, если бы я на соревнованиях был таким лопухом, как ты, и думал, что делаю кому-то больно, я бы никогда не стал чемпионом!
–
Ну чё ты! Чё ты! – бормотал Штифт.
–
Матери передай, что я уехал.
–
Она спросит – куда?
–
В экспедицию! В трудовые лагеря! В спортивные лагеря! В общем, пусть не ищет! Скажи: ваш бывший сын вам желает счастья!
–
Ну ты даёшь! – покачал головой Штифт.
–
Вот так и передай!
–
Ладно! – буркнул Штифт.
Лёшка остыл на улице и опять вспомнил, что не спросил у Штифта имени.
«Размазня несчастная! – подумал он о своём приятеле. – Нужно пойти к моей матери и сказать: «Не ищите сына, он больше к вам никогда не вернётся! Он вас презирает». А Штифт разведёт турусы на колёсах, вздыхать начнёт да краснеть! И получится, что вроде бы он за то, чтобы меня искали.