(1)
Велик Ты, Господи, и славен весьма5.
Велика Твоя сила, и мудрость Твою не исчесть6.
И славить хочет Тебя человек – часть творения Твоего,
человек, носящий смертность свою —
подтверждение своего греха,
подтверждение, что Ты противишься гордым7.
И всё же
славить хочет Тебя человек – часть творения Твоего.
Ведь Ты и побуждаешь славить Тебя,
чтоб возрадовался человек8.
И создал Ты нас для Себя,
и неспокойно сердце наше,
пока не найдет покоя в Тебе.
Позволь же мне, Господи, понять, с чего начинать —
с призывания Тебя иль со славословия Тебе.
Надлежит ли сначала познать Тебя,
или прежде нужно Тебя призвать9?
Да и возможно ль призвать Тебя, не зная Тебя?
Ведь незнающий Тебя воззовет к кому-то другому.
Или нужно призвать Тебя, чтоб узнать?
Но как призывать Того, в Кого не уверовали?
Как веровать в того, о Ком не проповедано?10
Да восхвалят Господа ищущие Его11.
Ибо найдут взыскующие, и восхвалят нашедшие.
Ищу Тебя, Господи, призывая Тебя.
И призываю, веруя,
ибо слышали мы о Тебе.
Призывает Тебя, Господи, вера моя,
которую дал мне Ты,
которую вдохнул в меня
через Сына Твоего, ставшего человеком12,
через служение Благовестника13 Твоего14.
К кому обращается Августин?
К читателю?
Нет. Читатель здесь – лишь свидетель разговора Августина с Богом, с Творцом неба и земли, с Тем, кому мы обязаны жизнью. Мы словно вошли с Августином в его комнату и можем услышать то, что обычно утаиваем даже сами от себя – разговор с Богом.
Мы не привыкли к таким разговорам и боимся их. Чтобы вести этот разговор необходимо прежде всего найти себя – свою сердцевину, свою подлинную сущность. Эта задача – почти невыполнимая. Кто может познать себя? Кто может быть уверенным, что он абсолютно честен перед собой и перед Богом? Как можно даже надеяться на такое?