– Да у меня дача рядом…
– Нишкни! – прикрикнул он. – Я ишшо не кажного к собе пушшу!
Вона как! Мне, получается, честь оказывают, а я кобенюсь…
– Н-ну… х-хорошо… – пробормотал я. – Спасибо, конечно, но… как скажете…
И двинулись мы в неизвестном направлении. «К собе…» Интересно, куда это «к собе»? В Красный Стрежень? Да ладно! До него чуть ли не километр…
Впрочем, вскоре я сообразил, что идем мы прямиком к дачам. «Так это ж новый сторож! – осенило вдруг. – Наняли наконец! Наверное, в Красном Стрежне и наняли… Но до чего ж колоритен!»
В светлой ночи проступили пыльно-серые очертания ближайшего домика, однако шагов через десять со мной приключилось некое наваждение: лунное марево словно бы растворило и крышу, и штакетник, а взамен вылепило каменистый бугор, совершенно неуместный в наших песчаных краях. Остановился, тряхнул головой. Бугор не исчезал. Мало того, обозначилась в нем дыра, и трепетало в той дыре нечто розовое. Вроде бы костерок.
Тут я чихнул, но даже и после этого видение не сгинуло.
– Салфет вашей светлости! – ехидно пожелал мне сторож.
* * *
Куда делся дачный поселок, сказать трудно. Мы стояли посреди лунной слегка всхолмленной равнины, вдалеке поблескивала большая вода – предположительно, Волга. Впереди, как упомянуто выше, горбился дырявый курганчик с костерком внутри. Не то пещера, не то землянка.
Разумеется, я был потрясен. Потрясен и подавлен. До сей поры мне представлялось, что так называемый цыганский гипноз действует лишь на доверчивых впечатлительных людей, на всяких там мистиков и простофиль, к каковым я себя, сами понимаете, не причислял. И вот нá тебе!
Стало быть, не пятьдесят шагов прошли мы с дедом, а гораздо больше: миновали дачи, углубились в степь, и все это время я, получается, пребывал в беспамятстве. Согласен, крепко был выпивши, однако после вынужденного купания в ерике неминуемо протрезвеешь. Иными словами, нет у меня смягчающих вину обстоятельств.
Ай да старикан! С таким ухо держи востро!
– Заходь… – зычно приказал он.
Податься некуда – приходилось принимать случившееся как оно есть. Я приблизился к дыре и опасливо заглянул внутрь. Да нет, никакая не землянка – именно пещера. Посередке трепыхался обложенный камнями костерок, бросая отсветы на бугристые стены и ничем не укрепленный свод, с которого, между прочим, свисал на двух оббитых до блеска цепях замшелый бочонок. Весь, кстати, во вдавлинах, словно по нему ломом колотили.