– С какого черта оно придет? – злобно прервал он свои доводы. – До 47 лет ничего путного не приходило, а сейчас, видите ли, с неба манна посыплется! Не-е-т! Сотый раз на одни и те же грабли я наступать не собираюсь. Гульну напоследок так, что всей губернии хреново станет, а после запишусь добровольцем в монахи. Буду ходить по монастырю и птичек крошками кормить. Может быть, Святой Дух на мою грешную голову снизойдет. А если нет, то подам в отставку и завербуюсь на Север, подальше от этого мрачного городишка.
Он улыбнулся своей же шутке и растянулся во весь рост на травке. Солнышко уже показалось, и в городе стали смолкать охрипшие петухи. Кирилл достал из кулечка приготовленный Наташей с вечера бутерброд, аккуратно откусывая колбасу с сыром, продолжил беседу с собой:
– Ну, а если говорить серьезно, то дело мое пахнет цугундером. Отец Сергий советует подумать уже и том, что ждет меня, после того как я заверну ласты. А что меня там ждет за мои игрища и блуд сплошной? Ад кромешный, да и только. Хотя я слышал, что вроде Шекспир говорил: в аду пустынно, мол, стало, все черти на Земле. Но это мало утешает. Молиться с утра до ночи я точно не буду, не по мне лбом об пол стучать. А дуриком на облака не пробраться. Думаю, что нужно использовать весь свой потенциал и опыт, направив все это на пользу людям и стране. Но денег у меня нет, а если начнешь усердно приставать со своей помощью, то морду, может, и не набьют, но в полицию сдадут точно. Ведь их столько обманывали и пугали по телевизору, что они даже в зеркало смотрятся с недоверием. А страна как кинула всех в 90-е, так больше призыва сплотиться и вместе подыматься на бой кровавый не вывешивала нигде. Ей нужно только активно-крученное меньшинство, а остальные пусть учатся и выживают как могут. Ладно, в политике я несилен, и пусть со страной разбираются те, кому одного сортира мало. У меня же ситуация попроще – свои мозги в порядок нужно привести. Женам и детям, по-видимому, я нужен как собаке пятая нога. Буду помогать, чем могу, и в их личные дела вмешиваться не стану. Что касается подруг моих фронтовых, то одна вроде нашла свое вымуштрованное счастье. Вторая выгнала меня за нытье и бесперспективность, а Натаха… А что Натаха? Она в церковь ходит, значит, если что, простить просто обязана. Работа? Да чтоб этот гаечный ключ одному Михеечу во сне снился. И остается у меня только моя способность народ разыгрывать, перевоплощаясь в разных идиотов. Но по молодости ладно еще, весело было, а сейчас выть охота от такого итога жизни. Я бы, может, в театр пошел бы работать, только мой талант проявляется разово и действует раз в месяц, за это платить не будут. Там таких гениев – как огурцов в бочке, все Гамлеты, в кого не плюнь. Может, банк грабануть в момент актерского экстаза и смыться в Украину, пусть ищут! Нет, это чепуха, не смогу я линию нравственности преодолеть, ту, что забили мне в самую печенку мои любимые родители. Буду грызть себя за то, что не лежу в гробу с улыбкой честного и непродажного человека. Короче, ноль я без палочки, и мне необходимо снова встретиться с попом. Уточнить кое-какие детали по поводу того, кланяться мне вечно или развести плечи и выдвинуть грудь вперед.