– Вам что, юноша? – спросил приемщик.
И Яшка, которому голод и ночь, полная похождений, придали нахальства, неторопливо разогнулся, глянул прямо в глаза, отозвался солидно:
– Наблюдаю, уважаемый товарищ.
Он ожидал чего угодно: ругани, отповеди, но не того, что приемщик улыбнется самым приветливым образом:
– А-а-а! Вы, надо полагать, комсомольский патруль?
«Чего?!» – Яшка чуть было не распахнул рот, но вовремя спохватился, побоявшись запалиться со своим перегаром. И потому просто смотрел честным, многозначительным, долгим взглядом, мол, два умных человека и без слов понимают что к чему.
– Вот молодец, – искренне похвалил странный дядька, поправляя очки. – А ведь ловко придумано, верно! Острое юное око способно разглядеть то, что взрослые в упор не видят. Откуда вы, коллега? Из нашего техникума или железнодорожного?
– Из железнодорожного, – сказал Анчутка, вспомнив однажды виденную вывеску.
– Ни свет ни заря на ногах, чтобы на занятия успеть.
Яшка кивнул, сохраняя вид значительный и важный.
– На износ работаете, – одобрил приемщик. – Не желает молодое поколение отстаиваться в стороне, и это правильно!
Он собственными руками снял с поддона ту самую булку, облюбованную Яшкой.
– Полагаю, не будет большой беды, если один батончик выделим представителю молодежного контроля. Вот, на овес боевым коням, чтобы веселей работалось.
И впихнул ее прямо Анчутке в руки.
– Взятка? – строго спросил тот, продолжая ломать комедию.
Ни черта не понятно, но ведь работает.
– Это хлеб, – чуть улыбаясь, пояснил приемщик, – и все, отказы не принимаются. Поспешите, а то на учебу опоздаете. Первакову привет.
– Простите, а кто это? – перепросил, не подумав, Яшка.
Однако фарт его все не оставлял. Приемщик заговорщицки подмигнул:
– Орел парень, так держать. Я тебя того, качнул, а ты не поддался. Удачи, заскакивайте снова как-нибудь.
Он протянул руку, Яшка пожал.
Развалившись на скамье в вагоне, Анчутка немедленно впился зубами в благоухающую горбушку.
«Провалиться мне на месте, если я понял, о чем говорил мужик. Но вот он, хлебушек, свежий, вкусный, на ять… Отсюда вывод: тот, кто на правильной, на комсомольской то есть платформе, тот всегда с хлебушком, а то и маслицем, намазанным с другой стороны. И, кстати, раз я все равно мимо работы пролетаю, не сгонять ли… к школе?»