Он еще не знал, каково это – быть отцом, поэтому, когда увидел меня, несмотря на все усилия выглядеть счастливым, он был скорее в шоке. Тело его напряглось. Если бы поблизости был стул, кто-нибудь наверняка попытался бы его усадить. Он посмотрел на меня так, словно пытался понять, откуда я взялась и как вернуть меня обратно, пока никто не заметил. Такого у меня не было в общении со взрослыми. Я была красивым ребенком, словно херувим из эпохи Возрождения, монахини часто спорили из-за того, кто будет расчесывать мои волосы. Но он даже не принес мне игрушку или что-нибудь еще, чтобы растопить лед, и в результате меня было не убедить поцеловать его или даже посмотреть ему в глаза.
Я была слишком высокая для своего возраста, крепкая, как дровяная печь, и не желала сидеть на месте. Пока носильщики выгружали наши вещи с багажной карусели, я пробиралась между чемоданами, всеми силами стараясь не мешать.
– Может, если она застрянет, это ее чему-нибудь научит, – задумчиво пробормотала бабушка по-итальянски.
Отец опустился на колени, положил руку мне на плечо и внимательно, без улыбки, посмотрел мне в лицо. Почему-то я была уверена, что увиденное ему не понравилось. Чтобы показать ему, что мне безразлично его мнение, я вырвалась и перекинула ноги через багажную ленту, выставив задницу на обозрение всего аэропорта.
– Да, ты был таким же, – сказала бабушка, как будто прочитав его мысли. – Un diavolo in bicicletta.
Дьявол на велосипеде. Такой я была.
* * *
– Как зовут твоего кузена? – Спустя десять минут ожидания Ванда выхватила мой телефон, начав прокручивать список контактов.
– Энцо, – ответила я.
– А фамилия?
– Ты думаешь, у меня в контактах полно людей по имени Энцо?
Ванда набрала номер и, скрестив ноги, наклонила голову набок. Я сразу поняла, когда Энцо ответил на звонок, потому что она выпрямилась и улыбнулась. Она всегда делала так, когда говорила по телефону.
– Нет, это ее помощница, Ванда. Мы ждем в аэропорту. – Она замолчала, а потом энергично закивала. – В Тандер-Бей.
Видимо, действие успокоительного прошло, потому что я почувствовала прилив раздражения на Энцо за то, что он забыл заехать за нами.
– Когда? – Ванда вскочила на ноги. Она шагнула к Полу, который, прислонившись к колонне, возился с камерой, и пробормотала ему что-то неразборчивое.