XXII. В науке у наперсницы
Полковницкая горничная Катерина сидела с Акулиной в столовой за кофеепитием и тараторила без умолку. Кроме принадлежностей кофеепития стояла бутылка вишневой наливки и помещалась тарелка с мятными пряниками и орехами. Сама Акулина, как относительно недавно еще явившаяся из деревни, не успела пристраститься к кофею, хотя и прожила на местах в кухарках около двух лет. Кофею она предпочитала чай и в настоящее время жевала мятные пряники, тогда как наперсница ее Катерина охолащивала уже четвертую чашку кофею.
– И прежде всего, милушка ты моя, ты его тереби… Тереби, сколько можешь… – говорила Катерина Акулине. – Уж ежели тебе такое счастье выпало – тереби его.
– Ну?! – протянула Акулина.
– Я тебе говорю, тереби. Отдыху не давай и тереби. Ну, суди сама: человек он старый, немощный… Умрет он, так что тебе останется? Ведь племянники евонные тебя, как последнюю шлюху, из дома выгонят.
– Зачем же гнать-то? Я и сама уйду.
– А уйдешь, так с чем ты останешься?
– Как с чем? Шубу свою уведу, три платья матерчатые, браслетку.
– Шуба да браслетка с платьями! – всплеснула руками Катерина. – Ну и вижу я, что ты совсем дура деревенская!
– Зачем же деревенская?.. – обиделась Акулина. – Я в дамы вышла.
– А кто в дамы вышел, тот так не рассуждает. Ах, простота, простота! Совсем, посмотрю я на тебя, ты простота. Ну, что значат шуба и матерчатые платья с браслеткой? На много ли они тебе хватят? А ведь ты привыкла уж жить по-дамски.
– Совсем привыкла, – согласилась Акулина.
– Ну, вот видишь. А на шубу с платьями ты больше трех месяцев по-дамски и не проживешь, ежели их продать.
– А зачем же продавать-то? Я щеголять хочу.
– Так ведь надо пить, есть, кофеишку грешного купить, горенку нанять, – доказывала Катерина.
– Так, так… Это чтобы на место опять не идти. Поняла, – сказала Акулина.
– Ну, то-то. Ведь на месте, при черной работе, после такой дамской жизни ты не уживешься!
– Не уживусь, не уживусь, милушка… Где тут ужиться.
– Ну, стало быть, и должна ты своего Трифона Иваныча теребить насчет денег и разных вещей.
– Да как же мне его теребить-то? Я уж и так, кажется…
– Что это за теребленье, помилуй, матка! Ты видишь, старик в тебя, как кот в марте месяце, влюблен.
– Влюблен, влюблен… И ревнует, Катеринушка, как!
– Ну так вот ты и должна пользоваться. Куй железо, пока горячо. Ты должна каждый день у него просить что-нибудь.