– А на меня тень наводят, так это ничего?
– Кто на тебя тень наводил? Уходи ты поскорей с богом… Расселась и плачет.
– Да как же не плакать-то, коли ваши приказчики халдой меня называют. Никогда я халдой не была, да и не буду. У меня муж есть… Я женщина настоящая, замужняя. Поди-ка да пугни их хорошенько, разругай…
– Ладно, ладно… Я скажу им, чтобы они не ругались; только ты, Акулинушка, уходи, пожалуйста, в кухню!
– В кухне они опять будут ругаться, а я не желаю от них таких слов слушать.
– Не будут они ругаться, не посмеют. Уходи только.
– Зачем же я буду уходить, коли я с вами хочу?.. Они вон самовар требуют, а я самовара им ставить не желаю. Пусть сами ставят.
– Да что, у тебя руки-то отсохнут, что ли?
– Не отсохнут, а не желаю. Кабы они были учтивые, а то они охальники.
– Поди, Акулинушка… Не срами меня, не наводи перед приказчиками на меня тень. Ну, будь умница.
– Сходи в приказчицкую и разругай их, тогда уйду, – говорила Акулина.
– Ах ты, господи! Вот наказание-то! – всплескивал руками Трифон Иванович. – Ну ладно. Ты ступай, а я за тобой следом.
Акулина отерла слезы и лениво поднялась со стула.
– Милый! – проговорила она, бросая нежный взор на хозяина. – Как бы я с тобой вместе чайку-то напилась, чудесно.
– Нельзя, Акулинушка, нельзя теперь. Чайку мы с тобой вместе завтра поутру напьемся, когда приказчики в лавку уйдут, а теперь нельзя.
– Как нельзя? Можно… Завсегда можно. А значит, не любите меня, коли говорите такие слова…
– Иди, иди, милая… – проталкивал ее Трифон Иванович за плечи из столовой.
– Да ладно уж, уйду, только ступайте и приказчикам задайте за меня гонку.
Акулина удалилась. Трифон Иванович еще раз тяжело вздохнул, отер платком выступивший на лбу пот и, с минуту погодя, направился в приказчицкую.
– Что это у вас за шум тут? – начал он, смотря куда-то в сторону. – Все с Акулиной перебранка. Чтоб я не слыхал больше ругательств! Слышите?
– Да как же ее не ругать-то, Трифон Иваныч! – возразил старший приказчик. – Во-первых, она щи сегодня подала такие, что ложкой ударь, так и то пузырь не вскочит, а во-вторых, когда мы ей стали говорить, так она еще сама же нас изругала. Вы извольте посмотреть щи – собака хлебать не станет. Да еще грозится, что на треске весь пост нас проморит.
– Не посмеет она этого.
– И еще похваляется, что самовара нам ставить не будет.