– А-А-Алегыч! – радостно-пьяно вскрикнул Козлов, увидев друга. – Дембельнулся!
– Да, на днях. Как только – так сразу к тебе… Вот.
– Ну и как там, в Туркмении? Я у бати твоего иногда спрашивал, пишешь-не пишешь… А он ни хрена толком не расскажет: жарко у них там, говорит, и все дела.
– Ну да, это ж тебе не Северный флот.
– Северный флот не подведет!
– Слыхал, слыхал… Да, жара – реально как в парилке, особенно в июле-августе. Перед Новым годом всегда в Каспии купались…
– Во дела!
– Ты лучше скажи, как дошел до жизни такой? Куда мебель дел? Где телек? Где свет, где газ?
Козлов помрачнел.
– Так меня же со склада погнали…
– Давно?
– Год назад примерно.
– За что?
– Пожар ночью на территории промухал. Уснул.
– Нажрался, что ли?
– Да, так получилось. Знакомый один зашел – климовский. У него с собой было, а дома жена мозг выносит – выпить больше негде. Вот мы и выпили. А тут пожар, как назло. Короткое замыкание. А я же должен территорию периодически обходить, если что – сигнализировать. Заснул – и вот…
– И где ты сейчас обитаешься?
– В смысле работы, что ли?
– В нем.
– Через дубовку проходил?
– Ну…
– Видел там, за бывшими каруселями, павильон стеклянный?
– Нет, глаз не достал: далековато от дороги.
– Короче, наш ДК закрыли – не совсем, а на ремонт, – а это, типа, вместо него: там по вечерам дискачи устраивают и пиво продают. А умные люди, сам знаешь, с собой и водяру проносят. Все действо – до часа ночи. Ну, ночью-то, конечно, не до уборки, а с утречка я туда отправляюсь выметать весь срач. Бычки, мусор, пластиковая посуда – внутри павильона и вокруг, на территории. Платят, конечно, копейки, а то и просто натурой. Видал? – Козлов помахал початой бутылкой. – Я как раз оттуда.
– А-а, ну тогда понятно, почему тебе удобства в доме отрезали. И что, с работой больше никаких вариантов?
– Пока никаких, так вот и кантуюсь.
– А в Подольске не искал?
– Так туда же на транспорт деньги надо. Нет, мил человек, мне только шаговая доступность.
Услышав эти слова, Нарышкин понял, что Козлов уже прошел «точку невозврата» и не вернется к нормальной жизни: никаких разумных посылов в его внутреннем эго не осталось. Вздохнув, он решил сменить неприятную тему.
– Тогда рассказывай, что тут вообще происходит. Как наши из команды – ну, Фокин там, Хорунжев?
– Да нормально… Фокин самогон гонит, я у него беру иногда. Не задаром, конечно, но за символическую цену – по дружбе. А вообще он не продает, сам все с братом выжирает.