Собственно Ксения Петровна ничего про ковид спросить не собиралась, она и забыла в данный момент об этой напасти и не боялась заразиться от покойника, который к тому же вряд ли явится на собственные поминки. Она хотела поинтересоваться, кто займется приемом, размещением, обслуживанием этих совершенно незнакомых ей людей. А, если уж совсем быть честной, она хотела бы сказать, что в общем-то она против, ей совсем не хочется, чтобы ее покой и одиночество на острове нарушилось появлением целой бригады скорбящих. Но – как такое скажешь, у людей ведь горе, поминки не корпоративный банкет, к тому же, судя по всему, Катерина с Игорем все уже организовали, а ее только ставят в известность.
–– Но кто будет их размещать, принимать?» —все же проблеяла Ксения.
–– Мама, так я же приеду накануне и Ваську в помощь возьму, втроем как-нибудь управимся, да и гости, думаю, понимают, что едут не в турецкий отель «все включено».
Боже, еще и Ваську возьмет в помощники, ужаснулась Ксения. Пятнадцатилетний внук, который целыми вечерами пропадал (по его словам) на репетициях банда под умиротворяющим названием Flayed crocodile, как-то плохо смотрелся в роли «горничной». Ксения пыталась поинтересоваться у внука, почему банда и почему так кровожадно – Освежеванный крокодил, но напоролась на ответ: «А как бы тебе, баб, хотелось: вокально-инструментальный ансамбль «Лейся песня» что ли?» Знакомство Василия с историей советской эстрады не на шутку растрогало Ксению и примирило с жертвенными аллигаторами.
–– Ну в общем, мам, завтра мы с Васькой приедем – мы тут нашли человека с катером, который нас к тебе на остров привезет, а в пятницу Игорь доставит всех гостей и официантов с едой. Поминки в субботу, а в воскресенье к вечеру ты уже опять будешь свободна, как ветер. Ну мне надо бежать. Договорились, мамуля. Чмоки-чмоки.
Дочь отключилась, лишив Ксению права даже на дежурное ворчание. «Чмоки-чмоки» – мысленно передразнила она дочь. Далеко за тридцать дурочке, а все козой скачет. «Все девушкой, Минервой, все фрейлиной Екатерины первой», – тут же всплыла в мозгу банером подходящая цитата. Ксения иногда сама себя ненавидела за то, что, в какую бы жизненную ситуацию она ни попадала, ее память тут же вытаскивала на свет божий стишок или строчку – как фокусник кролика из потертого цилиндра. Но что поделаешь – классический случай профессиональной деформации. Ксения временами думала, что вот состарится она еще годков так на десять, впадет в деменцию, забудет родных и друзей, а цитаты по-прежнему бойко будут выпрыгивать из ее шамкающего рта. «Как голая проститутка их горящего публичного дома» – услужливо подсунула строчку из поэмы молодого Маяковского дура-память.