— Ой, жупановская селедка! — обрадовалась она.— Маслом
залить, укропом посыпать... Давайте откроем?
Восторг девчонки мне показался странным. Кроме океанской
селедки, на столе уже имелась селедочка не хуже — донская.
Домашнего пряного посола, она таяла во рту. А еще в отдельном блюде
развалилась селедка горячего копчения, балык из селедки, а рядом с
ними селедка холодного копчения. Рыбную икебану завершала жирная
килька, обрученная фиолетовыми кольцами лука.
— Нашу селедку солят с пряностями, а это маринованная, —
авторитетно заявила девчонка.
— А не специального посола? — усомнился
отец.
Они принялись живо обсуждать особенности слабосоленой
жупановской селедки, с ее неповторимым изысканным вкусом. При этом
углубились в теологический спор, какой метод соленья лучше —
английский или голландский. Свои словесные аргументы знатоки
дополнили вещественными образами. Быстренько намазали маслом
несколько кусочков хлеба, чтобы уложить сверху ломтики селедки
разных видов. Два гурмана стали делиться мнениями и бутербродами,
но мама гастрономический диспут проигнорировала, перешла в
спальню.
— Ого! — сказала она. — Какая клетка огромная. А где
Кеша?
— Да все там, — ногой Антон отпихнул Лапика, который
попытался проникнуть на запретную территорию. — В домиках
сидят.
С двух сторон клетки висели фанерные ящики с круглой
дыркой. И оттуда раздавалось равномерное шуршанье.
— У попугаев будут птенцы?! — шепотом догадалась мама. —
Господи боже мой!
— Даже попугаи вьют гнездо, — кашлянул отец. — А ты, сын,
почему до сих пор не женился?
— Да я сто раз предлагал! — возмутился Антон. — Вера не
хочет.
— Свадьбы не будет, — ровно заявила девчонка. — Меня все
устраивает и так.
Отец с этим не согласился.
— Как-то не по-людски это, ей богу, — буркнул он. —
Почему, дочка?
— Мы с Тошей посоветовались, и я решила, — пресекая
дальнейший разговор, Вера сменила тему: — Может быть, сядем за
стол? У нас все готово.
Объяснять родителям, что у Веры устойчивый бзик по поводу
скорой смерти, Антон не стал. Впрочем, такое никому говорить
нельзя, не поймут. Вместо пустых слов он кинулся к подоконнику за
бутылкой водки, передал отцу. Вере и себе налил морса из
хрустального графина. В хрустальные фужеры, ясное
дело.
Тост отца был краток.
— С праздником, товарищи, — сообщил он голосом Левитана. —
С рождеством христовым!