– Да? Может, знаешь, как сделать по-другому?
Казак аж слезы вытер.
– А знаешь, что ещё самое угарное, это то, как на тебя их старлей посмотрит. Он и так мазанных терпеть не может, так ещё и ты тут прибежишь. Голованов… Голованов. Артемочка. Что за фамилия?
– Мне откуда знать? Ротный сказал, что за него попросили.
– Ну я понял. Мазанный.
Алексей сонно потянулся.
– Обмазанный, бросай уже этот сленг дебильный! Говоришь, как наши деды.
– Кстати, вот сто пудово дохляк, зачем ему в отдельную роту к дедам? Только пацана подставили. Сидел бы в своей стрелковой однопризовке и всё.
– Он с военной кафедры. Ему нет смысла в стрелках сидеть. Это его первые сборы. Он, может, и не задержится.
– А, да? Он тоже с юстиции.
– Не, он с этого… с академии правосудия. Та, что на Черемушках.
– А-а, да, знаю. Одна фигня. Ну а когда вытащишь его, что дальше?
– Смотри, я думаю так, берём его и ведём к нам на этаж, в комнату досуга. Скажешь дневальным, чтобы просто так двери не открывали на этаже без нашего разрешения, а я быстро заведу на него дело и оформлю в нашу роту.
– Угу, в какой взвод? В камендачи? – Лёша посмотрел многозначительно на Казака, и тот аж в лице изменился. – Да-не, да бля-я! Почему в мой-то? Кинь в камендачи!
– Какие камендачи, у него даже прав водительских нет. И как ты представляешь, чтобы я его кинул в любой другой взвод, если он реально мазанный.
– Кинь к релельщикам.
– К Рыбину? Да, мне потом явно скажут спасибо, что я генеральского внучка к уголовнику кинул.
Казак выпучил глаза.
– Он генеральский внук?
– Что? – спросил Алексей, сначала не поняв. – Нет, не знаю, но навряд ли. Я просто так сказал.
На этом их разговор прекратился. Они снова посмотрели на пейзаж за серой стеной, словно глазами прощались с ним перед уходом в казарму. Летнее солнце уже тлело за гребнем сосен, откидывая переливающиеся цвета заката на горизонт. Сумерки слились в одну тёмную синюю массу, укрывающую дома.
В казарму они зашли после отбоя. Поднялись на четвёртый этаж. Казак постучал кулаком по железной двери несколько раз. За дверью, где-то вдали, послышалось, как затрусили ноги и подбежали.
– Девять. – сказал дневальный.
Паролем являлось число. Например, тринадцать. И если дневальный говорил тебе девять, то ты должен был ответить ему четыре, чтобы в сумме получилось число пароля.