И тут раздался визг и рычание Саяна. И он, сорвав-таки ошейник через голову, бросился на лося. Мы уже и не видели в темноте лайку, а только слышали его рычание и азартный, злобный лай где-то за лосём. Так грозно Саян никогда не лаял. Скорее всего, он укусил все-таки лося за заднюю ногу, проскочив, юркнув мимо него, потому что лось взвился на задних ногах, и развернулся на одном месте. Наконец я опомнился, быстро взвёл один курок и без упора выстрелил вверх. Вспышка ослепила, а когда зрение вернулось, мы поняли, что лося нет – лишь хриплый и злобный лай Саяна где-то в районе Никитовой поляны говорил о том, что он облаивает лося, неожиданно напавшего на нас. И тут пришел страх: ноги и руки задрожали, лоб покрылся испариной, руки вспотели. Мы стояли и смотрели друг на друга, не зная, о чем говорить. Выручила фляжка. Глотнув по несколько глотков, закурили, и наши эмоции не нашли границ в этом ночном лесу! Мы шепотом обсуждали происшедшее, хвалили Саяна, ругали меня, «заклинившего». А лай Саяна то стихал, то вновь начинался уже в другом месте, и вернулся он только через час. Он вернулся, чтобы услышать нашу признательность, нашу ему благодарность. А спустя полтора часа, в полной темноте, уже с полянки у костра мы услышали вдалеке стон-рык лося сначала в одном месте, затем в другом. В ночном лесу продолжалось неистовое таинство лосиного гона…
Глухариный ток, рёв оленей, стон лосей – это ли не таинство, это ли не красота, это ли не скрытая от людей тайна мироздания? Мы, слушая стон лосей, притихли, без страха впитывая каждой клеточкой своего юного организма эту грозную симфонию ночного августовского леса. Сейчас я думаю, что тогда, в ту ночь, Саян ощутил тот наш страх и ту опасность, что нам грозила. И он сделал, казалось, невозможное: стащил тугой ошейник и смело напал на грозного соперника и нашего врага. Он понял про мой «клин» со стрельбой! Ему-то вряд ли угрожал лось, но Саян в свой второй год жизни, едва ли достигнув собачьей юности, разгадал сложившуюся ситуацию лучше нас, шестнадцатилетних юнцов. Пацанов, окунувшихся в святая святых – прямо в центр лосиного гона, где на малой площади уже собралось не менее пяти грозных и разъяренных животных, которые в тот миг не баловались, играя, а действительно угрожали жизни всем, кто посмел посягнуть на их тайну. И маленький Саян сумел отвести эту опасность, и вряд ли он подразумевал в это время в нас своих хозяев. Он знал, что мы – друзья, и что мы в опасности…