Вчера он ушел почти сразу после того, как бело-рыжая кошка помешала поцеловать Алекс Марло. Он словно позабыл на все это время про странный, причудливый вечер в ее компании, про танец без музыки, про сгоревшего цыпленка, пиццу с прошутто и две бутылки Бароло.
Она точно теперь будет думать, что он неуклюжий растяпа – а он, собственно, таким и был.
Уилла никогда не смущала его неуклюжесть: он уже не припоминал случая, когда его заботило то, что он мог кого-то не заметить на своем пути или удариться головой о цветочный горшок на улице – висящую кадку с фиалкой…
Это было неудобно – потому что после приходилось как-то разбираться с последствиями неуклюжести, – но не так обжигающе стыдно и неловко. В выстроенных барьерах и дымке тумана Уильяма Гатти не заботили никакие внешние раздражители – до недавнего времени.
Он забывал про Алекс Марло, как только она пропадала из зоны видимости, как только он переставал ощущать ее присутствие или слышать звук ее голоса… Но когда она была рядом, стенки защитной скорлупы трескались и ломались, через трещины просачивался дневной свет, дуновение свежего ветра и сладкий, манящий аромат духов.
Место на четвертом ряду, где раньше сидела Алекс Марло, теперь пустовало, а Леонард Рот скучающе оглядывался по сторонам, жуя жвачку, вполуха слушая лекцию об особенностях мергельных почв с высоким содержанием известняка. Изредка он перешептывался с соседями по партам, но Уилла не заботили подобные мелочи – он равнодушно вещал, уложившись по времени ровно в два академических часа, а затем отпустил группу и сел за преподавательский стол, облокотившись на деревянную поверхность, подперев ладонями подбородок.
Когда он различил знакомую поступь шагов, он поднял голову.
– Главный винодел направил меня к вам, – улыбнулась Алекс. – Потому что у дежурного дегустатора диарея… Я надеюсь, не от вина – и диоксида серы.
Уилл невольно растянул губы и устало вздохнул.
– Он сказал, у вас есть индекс по архивам прошлогоднего урожая… И еще сборник местного фольклора, в котором упоминается алхимик, предок Д'Анджело.
Индекс был у профессора Гатти в голове, а сборник фольклора – дома.
– Архив открыт по вторникам и четвергам, – сказал Уилл. – Индекс я могу составить сегодня в течение вечера – если скажете, что именно вы хотите найти. Или, – добавил он, – я схожу с вами в какой-нибудь из дней.