– А эта несчастная Теона? – не унимался Ксанф. – Вот уж незавидная доля!
– У Теоны тоже есть шанс подняться. Она же не лишилась своего дара.
– Симон, я боюсь не за нас, а за тебя. Ты – мой друг, и я не хочу тебя потерять. История с Амдуатисом едва не убила тебя.
Симон провел рукой по лицу.
– Амдуатис. Это я виноват в том, что он стал таким.
– Он выбрал зло, потому что сам по себе был испорченным.
– Он был моим учеником!
– Вот именно. Симон, будь осторожен! Ученик мага становится его близким, родным человеком. Но даже у самого великого чародея и жреца есть сердце. Я помню, чего тебе стоил разрыв с Амдуатисом. Ты – бог, Симон, твой апофеоз совершился, но и боги страдают и даже умирают. Помни об этом!
На следующее утро Патрикий проснулся поздно, солнце во всю заливало комнату. Ксанф был рядом. Он сразу же подошел к юноше. Патрик вспомнил все сумбурные события прошедшего дня и ночи.
– Спасибо, – тихо проговорил юноша.
– Да за что? – засмеялся Ксанф.
– Вы заботитесь обо мне.
– Ну, ночью-то с тобой был наш помощник Хотеп. Правда, я тоже пару раз заглянул к тебе. Ты спал, как младенец. Да и сейчас все показатели соответствуют ситуации. Температура снизилась, сердце бьется, как и должно, пульс нормализуется. Замечательно! Как самочувствие?
– Спасибо, лучше, только слабость. Не могу подняться.
– И не надо. Я и Хотеп, мы все сделаем.
– Нет, я так не хочу.
Юноша собрал все силы и сел на постели.
– Мне надо привести себя в порядок и прочее.
– Хорошо.
Ксанф вновь проводил своего подопечного до ванной комнаты, где Патрикий совершил весь утренний туалет.
– Ты должен поесть, – сказал Ксанф, когда Патрик закончил все гигиенические процедуры. – Твой организм истощен до предела.
– Нет аппетита, – покачал головой Патрикий.
– Ничего, у тебя еще температура, да и мои снадобья притупляют голод. Надо понемногу начинать есть.
– Я попробую.
Патрикий отказался ложиться в постель, и Ксанф проводил его в небольшую комнату, где стоял стол. Юноша сел, перед глазами все плыло, но он мужественно решил бороться со своей немощью. Напротив него, за столом, расположился Ксанф. Алхимик не отговаривал, а, наоборот, даже поддерживал юношу в его стремлении к движению. Аскетичный чернокожий молодой человек принес еду. На великолепной посуде из тончайшего фарфора лежали кусочки отварной рыбы, мясо, в чашках дымился ароматный чай, даже хлеб был свежим и мягким.