Увы, люди часто считают, что, уничтожив старое, они обретают нечто новое – рациональность формы или строгую функциональную красоту, например. А вот моя мама рассказывала мне, как в шестидесятые годы, на которые пришелся пик переездов советских граждан из коммунальных квартир в «комфортабельные хрущевки», она буквально спасала с помоек старинную мебель, которую новоселы меняли на модные, но безликие изделия из ДСП и пластмассы. Новое не должно перечеркивать старое. Потеря одного не может компенсироваться приобретением другого. Теряя, мы лишь теряем, и только, и ничего больше. Это мое, так сказать, сугубо личное убеждение.
Вот так и старый добрый трамвай. Может быть, он уже не отвечает ритмам современной жизни, может, устарел, но как, скажите, представить без него Питер? Словно фантастический красный лайнер, не спеша, с чувством собственного достоинства бороздит он волны беспокойного городского моря, подбирая на островках-остановках своих пассажиров.
…Неторопливо, обгоняя разве что пешеходов, трясся мой трамвай по рельсам, помнившим, наверное, еще блокаду Ленинграда. Усевшись на свободное место у окна, я принялся бездумно разглядывать дома, витрины, прохожих. Я всегда нахожу некое неповторимое удовольствие в таких вот путешествиях, когда не нужно никуда торопиться, не нужно нервничать и, сломя голову мчаться, боясь опоздать, на важную встречу, а можно спокойно, с чувством, всмотреться, наконец, в лицо старого города из окна такого же старого, но очень уютного трамвая.
Внезапно мой взгляд, до этого беспристрастно скользивший по фигурам прохожих, задержался на одном молодом человеке, а если быть точным, на его походке. Он шел так, словно был небрежно составлен, склеен из отдельных, не сопоставимых друг с другом, частей. Особенно удивило меня то, как придерживал он волосы. Словно дама, которая боится, что у нее улетит шляпка.
«Может, он лысый, и придерживает таким образом парик?» – предположил я и, повинуясь безотчетному порыву любопытства, прильнул к стеклу, чтобы получше разглядеть чудаковатого парня. Он повернулся и неожиданно взглянул прямо на меня. Я дернулся в своем кресле так, будто меня ударило током: парень был практически моей копией!
Трамвай не прекращал свое движение, и странный прохожий давно скрылся из вида, но неприятное чувство, охватившее меня при взгляде на его лицо, не проходило.