Как много подобных атак довелось ей пережить на своем веку во дворце? В новостях говорили, что такое случалось несколько раз в год. Не может быть, чтобы ей не было страшно. Она наверняка понимала, чем это все может закончиться для нее, ее мужа и единственного сына. Что в конце концов бунтовщики так или иначе найдут способ добиться своего. И тем не менее стояла рядом с королем, твердо сжав губы, и ее лицо не выражало ничего, кроме спокойствия.
Я оглядела девушек. Обладает ли хоть одна из них той внутренней силой, которая необходима будущей королеве? Тайни по-прежнему лежала без чувств у кого-то на руках. Селеста с Бариель о чем-то беседовали. Спокойствие Селесты было явно напускным, но по сравнению с остальными девушками держалась она очень неплохо. Кто-то пребывал на грани истерики, сжался в комочек и всхлипывал. Другие мысленно отгородились от всего происходящего и сидели с отсутствующим видом, бесцельно ломая руки в ожидании, когда все закончится.
Марли тихонько плакала, но, по крайней мере, не рыдала. Я схватила ее за локоть и заставила подняться на ноги.
– Утри глаза и расправь плечи, – приказала я ей на ухо.
– Что? – пискнула она.
– Слушайся меня, делай, что говорю.
Марли утерлась рукавом и слегка распрямилась. Потом провела по лицу пальцами: наверное, проверяла, не размазался ли макияж. И обернулась ко мне, ожидая моего одобрения.
– Умница. Извини, что командую, просто доверься мне в этом вопросе.
Мне было неловко, что пришлось рявкнуть на нее, когда ситуация и без того пугающая, но нужно, чтобы она выглядела такой же спокойной, как королева Эмберли. Это качество Максон наверняка захочет видеть в своей избраннице, а я желала Марли победы.
– Нет, все правильно, – кивнула Марли. – Ну, то есть пока все в безопасности, так что не стоит так беспокоиться.
Я кивнула в ответ, хотя Марли и была не права. О безопасности речь не шла.
Стены и окна продолжали сотрясать удары. Охранники напряженно ждали, застыв по обе стороны массивных дверей. Часы в зале отсутствовали. Я понятия не имела, сколько уже длится атака, и это еще больше действовало на нервы. Если они прорвутся во дворец, как мы узнаем? Только когда они начнут высаживать двери? А вдруг повстанцы уже внутри, просто мы не подозреваем об этом?
Я не находила себе места от тревоги. Уставившись на вазу с экзотическими цветами, названия ни одного из которых не знала, я принялась грызть безупречно наманикюренный ноготь. Пыталась сделать вид, как будто, кроме этих цветов, ничто в мире меня не интересует.