Но так продолжалось недолго. Дней через десять в Мирном только и говорили о том, как Синицын подвел Гаврилова, о сгоревшем балке Савостикова и небывалых морозах на трассе. Подобно морякам и летчикам, полярники крепко спаяны священным законом взаимопомощи и тяжело переживают, когда обстоятельства не позволяют выручить товарищей из беды. Повсюду – и в рабочих помещениях, и в кают-компании, и в жилых домах положение поезда Гаврилова стало основной темой разговоров. Искали виновных, прикидывали шансы походников и с горечью соглашались, что шансы эти невелики.
Что ни день, предлагали Макарову проекты: вернуть «Обь» и наладить самолеты – напрасная затея, даже шестьдесят градусов для Ил-14 предел; приказать Гаврилову вернуться на Восток – тоже плохо, на подходах к Востоку уже семьдесят семь, тягачи совсем встанут; сделать попытку расконсервировать Комсомольскую и переждать до октября – безнадежно: не хватит топлива и продовольствия; пойти навстречу поезду – не на чем: тягачей в Мирном нет, все в походе, а на двух тракторах без кабин и одном вездеходе на купол не пойдешь: первая же порядочная пурга погубит.
Макаров дневал и ночевал на радиостанции, дважды в день вел переговоры с Гавриловым. Восток и Молодежная, Новолазаревская и Беллинсгаузена замерли в ожидании, неотрывно следя за судьбой похода.
Десять человек погибали – и весь мир не мог им помочь. Ну не имел он такой возможности! Оборвись батискаф в Марианскую впадину – и то легче было бы придумать, как его спасти.
И отношение к Попову стало меняться.
Сначала по Мирному прокатился нехороший слушок, что Серега знал про топливо и потому сдрейфил. Многие качали головами: «Какой Сереге резон было скрывать такое от бати?!» – но свое дело слушок сделал. Тщетно Попов сыпал проклятиями в адрес Синицына: «Убью Плеваку вот этими руками!» – тщетно клялся и божился, что ничего не знал, – слушали его все более недоверчиво. Если не знал, почему тогда оставил поезд, улетел?
Очень трудно, почти невозможно было убедительно ответить на этот вопрос. Мишка Седов советовал: не суетись и не брызгай слюной, выступи на собрании и расскажи, что и как произошло, напомни, что никогда Попов не намазывал лыжи от драки.
Не решился повиниться перед людьми, а когда готов был это сделать, стало поздно: срок прошел, вокруг образовался вакуум.