Наутро голова гудела и раскалывалась на части. Кто-то изнутри сверлил ее, колол и долбил. Я принял две таблетки аспирина. Неизвестный садист внутри моей головы прекратил свои изуверские пытки. Он просто сковал мою голову стальным обручем и оставил ее, оглушенную, в покое. Все-таки он не был законченным садистом, так, мелкий истязатель.
Я побрился, выпил кофе, надел свой лучший и единственный костюм, почистил плащ, тщательно причесал то, что принимал за шевелюру, запер на ключ свою берлогу в «Юкка-апартментс» и теперь в непросохших туфлях хлюпал по бесконечным лужам бульвара Креншоу в направлении Даунтауна, навстречу неизбежному. Было начало месяца. Давно истек срок оплаты за офис. Денег на это у меня, разумеется, не было. Оставался ли еще кредит доверия у администратора делового центра «Бизнес-Сити»? Это меня и тревожило, ведь я уже второй месяц подряд платил за офис одними расписками.
Когда я подходил к пересечению с Восьмой авеню, на глаза сам собой попался черный прямоугольник на белой колонне дворца культуры, и мне невольно вспомнился вчерашний разговор с любознательной леди. Подчиняясь иррациональному влечению, я подошел ближе и перечитал текст на доске. Все верно, ошибки быть не могло… точнее говоря, ошибка была налицо – слово «искуства» было написано с одной буквой «с» во втором случае.
Памятная доска с орфографической ошибкой была помпезно установлена на широкой, выбеленной колонне, прямо перед входом во дворец культуры, задиристо, что ли, нарочито напоказ. Мимо сновали малыши со скрипичными футлярами подмышками и нотными тетрадками в руках, сопровождаемые мамашами и папашами, несшими непосильный груз озабоченности своей внешностью на черствых лицах. Никого из них не волновали ни мемориальная доска, ни моя обеспокоенность по поводу неожиданного открытия.
Рука невольно потянулась к карману плаща. Его увесисто оттягивал заветный груз. Плоская бутылка из прозрачного стекла. Коричневая, с золотым, этикетка. По центру контурное изображение Большого скалистого хребта. Над ним три звездочки дугой. Темно-янтарного содержимого по горлышко. Я отвинтил металлическую крышку и сделал глоток. В груди разлилась приятная теплота. По телу пробежало электричество. У меня снова появилось тело. Я больше не бесплотный дух, носимый из стороны в сторону каждым порывом ветра. В следующую минуту голова прояснилась, и в ней отчетливо забрезжила мысль, одна-единственная, но крайне настырная: что за грамотей высек этот текст на граните? Что ж, информационный голод тоже необходимо утолять. Я приблизился к двустворчатой двери, пропустил выходящую даму и вошел внутрь этого городского рассадника культуры.