* * *
«О бескрайних морях, об открытых дверях, за которыми верят, и любят, и ждут меня-а-а…» Витёк, как всегда, безбожно фальшивил, а Игорян ничего так выводил, ровно. Песня оборвалась, когда Стасик вступил в круг ночного костра.
– Где, далеко? – подскочил Игорь.
– Много их? – уже подбирал себе сучковатую палку Витька.
Стасик махнул рукой, сел на лавочку, спросил:
– Пива не осталось?
– С чего бы ему остаться?
– Ну вот и я не донёс.
– Да хрен с ним, с пивом, – отмахнулся Игорь. – Наваляем им сейчас. Пошли, покажешь.
– Они сразу на мотоцикл и по газам, – Стасик осторожно трогал пальцем разбитую губу. – Пиво уже где-нибудь у себя во дворе допивают. Местные, двое. Я одному хорошо так зарядить успел. Да садитесь вы, не маячьте.
Витьку с Игорем распирала хмельная агрессия справедливости, но выплёскивать её, похоже, и вправду было уже не на кого. Сели, соглашаясь, что тут именно тот самый случай, когда кулаками после драки махать глупо и бессмысленно.
– Рассказывай по порядку, – хмуро бросил в костёр свою палку Витя.
– Ну, пиво купил в Клёпово, возвращался по посёлку, а тут навстречу эти, у которых вечно сигарет не бывает. Один сразу в ухо врезал, от второго увернулся, ударил, нос ему разбил. Потом навалились, понятно, уложили, сами сверху, один руку выкручивал, другой кулаками навешивал. Не пинали, нет, всё по-честному. Полторашку подобрали – и в кусты прыгнули. Там мотоцикл сразу взревел и уехал. За минуту всё случилось, может, за две. А пиво сейчас в жилу бы пришлось, да.
– И мы последнюю за пять минут до тебя допили, – запоздало расстроился Игорь. – Мы ж не знали, куда ты запропастился. Картошки две вон тебе оставили, ешь, горячая ещё должна быть.
Стасику вдруг до невозможности захотелось печёной картошки: похоже, в качестве компенсации выброшенного недавно адреналина и общих негативных эмоций.
– Подожди, морду хоть умой, смотреть противно, – спрятал за дружеской грубостью чувство невнятной вины Витька. – Давай из ведра солью.
– На себя посмотрите, трубочисты, – негуманно ответил Стас.
Посмотреть было на что: у одного весь подбородок в засохшей крови и набухающий фингал под глазом, у других лица были чернее грима Высоцкого в фильме про арапа Петра Первого. Отмывались, хохотали, успокоились.
– Ну что, спать? – предложил уставший от приключений Стасик.