Влад помог перетащить в дом коробки из машины, сделать замеры. Во дворе подготовили площадку для костра, разожгли огонь. Туман выплывал из озера неподалеку, обползал деревья, обступал незваных ночлежников. Яр такое любил, в детстве очаровался тайной молочного пара; чем гуще, тем лучше, чтобы в него, – мамины слова – как в сметану, бо́язнь обмакнуть и пальцы облизать. Незаметно смерклось. В доме оставаться не решились, поужинав, разбили палатку и заночевали на улице. В незнакомом месте спалось тонко, на грани яви. Яр проснулся перед рассветом. Перекрикивались птицы, трепетали листья осин и берез, чуть дымили остатки костра над сединой золы. Яр вылез из палатки, с хрустом потянулся, и поежился от влажного холода. Накинул капюшон, проверил швейцарский нож в кармане, зажигалку и пошел прогуляться. Штаны и кроссовки отсыревали от росы, темнели. Яр смотрел по сторонам, прислушивался. Спокойно все вокруг, ветер – не ветер, а дыхание, в траве что-то шуршит, птицы поют, цикады скворчат – все делом занято, жизнью. И нет ей дела ни до чего кроме себя. Кукушка куковала гулко, ухабисто.
– Кукушка-кукушка, сколько мне лет осталось? —Яр запрокинул голову, взглядом блуждая по лохматым макушкам деревьев. – Раз, два, три…
На сорока звук захлебнулся, а когда продолжился, Яр отвлекся и сбился со счета.
– Жить тебе еще долго, жить и жить еще, пока не умрешь – вот, что говорит кукушка, когда человек считать ленится.
Яр подскочил от неожиданности. Из-за валуна вышел старик в ватнике. На голове кепка, борода седая торчком, набок, глаз из-под козырька и бровей не видать.
– Ты, значит, теперь тут хозяин? – неприветливо спросил дед.
– Доброе утро! Формально, да. Не мала деревня, не подеремся. Меня Яром зовут. Вы, наверное, Микой?
– Наверное, Микой.
– Я вон в том доме планирую осесть. Соседями будем. Вы, если что, заходите.
– Если что, заходите, – старческое бухтение эхом повторилось. Микой повернулся спиной к Яру и пошел прочь, что-то бормоча.
Кукушка смолкла. Яр смотрел на вперевалку ковылявшего старика, за которым по тропинке семенила бесхвостая кошка.
Волшебство утра пропало. Яр пошел будить Влада, навис над палаткой, гаркнул:
– Подъем, оборотень! Солнце встало, пора по ко́ням.
Опухший, залежанный Влад выполз из палатки.
– Доброе.
– Я тут наткнулся на соседа, мне не показалось, что он был рад встрече.