– Наверное так и начинается конец… – подумал тогда Федорин.
И действительно, череда событий, последовавших за этим, не заставила себя долго ждать.
Арсений отвлекся от своих невеселых мыслей и задумчиво сделал глоток виски.
– Где же я повернул не туда? – философски подумал он, погружаясь в свои горькие воспоминания.
Тот последний нормальный в его жизни Новый год, Арсений встречал уже совершенно один, в непривычно пустой квартире, на улице Горького.
Он отключил свой телефон, чтобы не получать ни от кого опостылевших ему сообщений и угрюмо смотрел на одиноко горящую свечу и бутылку дорогих шотландских виски, которые как самые верные друзья, не бросили его в трудную минуту.
Экономить на себе Арсений не стал, поэтому недолго думая, купил бутылку Макаллана 20-летней выдержки, посчитав, что если и заливать свое горе, то чем то приличным!
Нет, ему не было горько или обидно… он был попросту раздавлен и уничтожен. Он искренне и по-настоящему любил свою Иришку, прощая ей многое и даже порой позволяя ей манипулировать собой.
Свои уступки в отношении нее он объяснял довольно просто.
Если он ее любит, значит, он как мужчина, должен быть великодушен и постараться ей уступить.
– Должен… – что-то внутри Арсения никак не соглашалось с таким положением вещей.
Почему он всегда и во всем кому-то должен?
Впервые Арсений узнал о том, что он должен, когда был еще совсем ребенком. Катаясь на велосипеде, он потерял равновесие и со всего маху проехался коленками по асфальту. Нестерпимая боль словно огнем обожгла его, и он чуть было не закричал.
Весь в слезах, он прибежал к отцу в гараж, где тот по обыкновению, чинил свою ржавую копейку.
Увидев зареванного сына, отец прямо побагровел, и вместо того, чтобы пожалеть, он схватил Арсения за грудки и с силой начал трясти его.
– Будь мужиком… не хнычь, как баба! – Приговаривал отец сквозь зубы, обдавая Сеню запахом перегара и дешевых сигарет.
С тех пор он на дух не переносил запах табака, вспоминая ту отвратительную вонь от Примы и самогона.
Арсений как-то сразу умолк, перестав сопротивляться. Он лишь тихо всхлипывал, с ужасом наблюдая за тем, как отец снимает со штанов здоровенный солдатский ремень, увесистый, с широкой блестящей пряжкой.
– Умолкни же ты наконец… Отец резко замахнулся, но Сеня с ловкостью зайца выскользнул из его рук и сломя голову бросился бежать.