Доктор Михель остался в кабинете с Гастоном Эссаром. Я сожалела, что не услышу продолжение их интересного разговора. Я поняла, что врач останется в Академии. Возможно, мы встретимся на занятиях. Поставил ли мерзкий Эссар метку на будущего преподавателя?
А Урса отмечена ненавистным колдовством, подавляющим волю к сопротивлению?
Я покосилась на спутницу: тусклые, тонкие волосы гладко зачёсаны и собраны в пучок на затылке; смотрит прямо перед собой; губы строго сомкнуты; у рта морщины, а кожа сухая и необычного оттенка, словно свет хаотита пробивается изнутри тела.
– Есть иголка и нитки? – спросила я, поправляя порванный при аресте рукав.
Урса, точно погружённая в дрёму, не повернула головы, неохотно и с осторожностью ответила:
– У тебя будет новая одежда. Платье можешь оставить, но вряд ли оно тебе понадобится.
Фраза Урсы меня смутила. Во что они собираются нарядить новую студентку?! В арестантскую робу?
Однажды я видела заключённых, которых гнали по улице в сторону общественной тюрьмы. Это были обычные преступники, не какие-нибудь бесправные «пустотелые». У каждого имелась серая однотонная пара из штанов и рубахи, а на коротко остриженной макушке чудом держалась круглая шапочка. Даже женщины были одеты в этот грубый, нелепый наряд и обриты наголо.
Представив, как Урса срезает с моей головы густые, чёрные косы, я нервно вскинулась:
– Это Академия или тюрьма? Дознание… Надзирательница… У меня будет грязная роба и жестяная миска? Мы идём в камеру?
Женщина резко остановилась, подхватила меня под локоть и развернула к себе. Маленькая, иссохшая, точно погибающий росток, она несколько мгновений смотрела мне в лицо. Определить возраст Урсы было трудно. Нечёткие, смазанные черты не привлекали внимание, делая их обладательницу похожей на тень человека. Дар хаоса горел в ней ровным огнём средней силы, но будто был замутнён, покрыт тонким слоем черноты, и это не было следствием магических оков.
Я не знала, есть ли у надзирательницы метка, но вряд ли клеймо исказило магическое пламя Урсы. Вид испорченного дара заставил меня содрогнуться, словно я коснулась плесени или гнили.
Более того, я собралась защищаться, ожидая гневных наставлений. На удивление во взгляде помощницы декана не было злости, скорее сожаление.
– Ни то ни другое, девочка, – довольно мягко сказала Урса. – Как тебя зовут?